Запретная. Враг отца - Марианна Кисс

Смотрим друг на друга, словно не виделись год. Чувствую странное — я скучаю. Скучаю по его суровому взгляду.

— Надень это, — указал на пакет, — я приду через десять минут. И расчешись, — указал на волосы.

Моё сердце бешено застучало в груди. Неужели пора?

Я взялась за ручку пакета, достала содержимое, какие-то вещи. Красное кружево, белые ленточки. Мне стало страшно, во рту мгновенно пересохло, я сглотнула вязкую слюну.

— Что это?

— Не задавай вопросы, переодевайся, — он вышел из комнаты.

Я села на кровать, открыла пакет, вытянула короткую кружевную маечку разлетайку и трусы, красные кружевные стринги с белыми бантиками.

— Боже, — я закрыла лицо рукой. Неужели это всё-таки случится.

Неторопливо, нехотя переодеваюсь. Натянула майку. Вся грудь практически наружу. И трусы с тонкой полоской в заднице. Чувствую себя шлюхой.

Подошла к зеркалу. Взяла расчёску провела пару раз по волосам.

Дверь снова открылась, вошел Давид. Не останавливаясь, глядя из-под бровей навел на меня телефон. Пару раз нажал.

— Повернись.

Я повернулась. Ещё пару раз нажал. Характерный звук — снимок сделан.

— Зачем это?

— А ты не догадываешься?

— Уже пора?

— Да. Завтра выезжаем.

У меня внутри всё задрожало. Я закрыла глаза, села на кровать. Давид не стал смотреть на мои начинающиеся страдания и вышел.

Завтра выезжаем.

Боже. Значит, это всё-таки произойдёт.

Я пыталась представить, как всё будет. Представить провонявшегося сигаретами старика с загорелым сморщенным лицом. Зека. Самого главного в тюрьме.

Я слышала, что на зоне такие есть. К нему меня повезут. Я представляла, но это всё равно казалось мне ненормальным и каким-то далёким. А сегодня эта реальность стала невероятно близкой. Она подошла вплотную. Дышит в затылок. А я как жертва должна попробовать смириться и принять свою участь. Только почему-то у меня не получается.

Давид рядом и мне всё время казалось, что именно он защитит меня.

А сейчас получается — нет. Не защитит. Он первый, кто не защитит.

Стиснула пальцы в кулак, обхватила второй ладонью. Сцепила до боли. Оглушённая словами Давида. Скоро. Уже. Вот. Завтра ехать.

Неужели всё?

Давид

Пришло сообщение от Беса.

Тринадцатого у него назначено свидание. Это уже через три дня. Указания дал — сфотографировать девочку и выслать ему фотки. Чтобы не голая — нельзя. А в белье. Но в таком чтобы не сказали что порно.

Пришлось ехать самому лично в магазин женского белья и на глаз выбирать то, что наденет для фотографий Софья. Я бы мог дать поручение помощнику, но поехал сам.

Привёз ей белье, приказал надеть, сфотографировал. И ушел в кухню.

Сижу, жду связи с Бесом и между тем рассматриваю фото Софьи.

Смотрю тупым невидящим взглядом. Какого хрена я это делаю?

Если бы был другой шанс. Если бы обстоятельства сложились как-то иначе… Если бы…

На часах давно восемь с чем-то. Звонка всё нет.

Хочу поскорее расправиться с этим делом, поскорее спихнуть девчонку с глаз долой, чтобы глаза не мозолила, не крутилась здесь у меня под ногами, не терзала моё… не сердце и не тело… тогда что?

Твою мать. Выдохнул шумно. Сжал ладони в кулаки, оперся о столешницу.

И ни хрена же не сделаешь. Ни хрена.

Глянул на часы. Что-то долго звонка нет… Рой разных мыслей зажужжал в голове. Почему не звонит. Не получилось.

Шмон может. Облава. Карцер. Что может быть? Забыл. Передумал.

Плохие мысли, они зарождают надежду. Несколько минут задержки ничего не решают, а я уже хватаюсь за них как за последнюю соломинку.

Как так получилось, что всего за пару недель эта девчонка глубоко и надолго влезла мне в мозг.

Девять часов.

Нет звонка. Тишина.

И Софья там затихла ни музыки, ни фильма. Ей сейчас тоже нелегко.

Потянулся к пульту телевизора, хоть какой-то шум создать, спастись от этой удушающей тишины. Ярким светом вспыхнул экран телевизора. Новости. Опять что-то там у них происходит. На экране куча полицейских машин с включенными мигалками.

— Федеральная тюрьма окружена. Несколько заключённых взяли заложников…

— Что бля? — я схватил пульт, сделал громче, как будто плохо слышу.

— Уже известно о нескольких погибших. Среди них… — перечисляет по фамилиям.

— Охренеть, — проговорил я тихо.

Наверное, Бес со своим пожизненным устроил попытку побега. Хотя, ему там неплохо вроде жилось. Ну, добавят ещё двадцатку к его пожизненному, ну и что.

— Один из погибших — Анатолий Андреевич Бесков. Широко известный в определённых кругах криминальный авторитет. Отбывал пожизненное. По информации оперативников именно он и его группировка заключённых устроили драку за передел территории…

Взглядом вцепился в экран телевизора.

Что! Блядь!

Я встал со стула, подошел ближе к телевизору.

Может, что-то не то услышал.

— Криминальный авторитет Бесков отбывал пожизненное заключение, за организацию преступных группировок, заказные убийства и много ещё чего… Смерть Бескова уже подтверждена…

Сзади послышались шаги. Стою не оборачиваюсь. Вслушиваюсь в каждое слово. Спиной чувствую — она стоит сзади меня и тоже слушает то, что говорят по новостям… и тоже, наверное, понимает, что это значит для неё… для меня… для нас…

14

Софья

— Значит, мне не нужно ехать? — произношу осторожно, с тихой неожиданной радостью внутри.

Ведь, если я правильно понимаю, человек, к которому меня собирались отправить сегодня погиб в тюрьме.

— Ещё ничего неизвестно, — полуобернулся Давид.

Он словно боится посмотреть мне в глаза и согласиться с тем, что больше нет никакого Бескова и больше не нужно меня никуда везти.

— Ну вот же, сказали, его смерть подтверждается…

— Иди к себе! — сказал он громогласно, — Только когда ДНК подтвердит что это он, только тогда будем знать точно.

— Ладно, — я повернулась идти к себе в комнату, но не сделала и шага, — получается, завтра я никуда не еду?

— Пока нет.

— Почему пока, он же умер! — выкрикнула возмущённо. — А если его нет, то и проблемы нет!

— Возможно, ты права… а, возможно, и нет, — сказал уже более спокойно, — это не отменяет того, что я ему должен услугу, а долг обычно переходит другому человеку. Его доверенному лицу или наследнику. Не всё так просто, Софья, — сказал он с нескрываемым сожалением, наконец, быстро посмотрел мне в глаза, и тут же отвёл взгляд.

— Не понимаю, — я развернулась и пошла в комнату, раздражённо прошлась по ней.

Почувствовала слёзы обиды и несправедливости. В который раз не понимаю, что я тут делаю и зачем. Нет, я понимаю, то, что мне сказали, что