Век Людовика XIV - Уильям Джеймс Дюрант

Кавалли царствовал в Мюнхене, как позже Вивальди в Дармштадте. Итальянская опера была импортирована и впервые была представлена в Германии в Торгау (1627); за ней последовали другие оперы в Регенсбурге, Вене и Мюнхене. Первой немецкой оперой, называемой зингшпилем, стала «Адам и Ева» Иоганна Тейле, поставленная в Гамбурге в 1678 году; с тех пор в течение полувека Гамбург удерживал лидерство в немецкой опере и драме. Там Гендель поставил в 1705 году «Альмиру и Нерона», а в 1706 году — «Дафну и Флоринду», после чего отправился покорять Англию. Великое имя в немецкой опере этого периода — Рейнхард Кайзер, поставивший 116 опер для гамбургской труппы.

После 1644 года немецкие композиторы отвоевали у итальянцев первенство в сочинениях для органа и церкви. Гимны Пауля Герхардта выражали его бескомпромиссное лютеранство. Ян Рейнкен играл на органе в Катериненкирхе в Гамбурге с 1663 года до своей смерти в возрасте девяноста девяти лет в 1722 году. Дитрих Букстехуде, родившийся в Дании, стал органистом в Мариенкирхе в Любеке в 1668 году; его выступления там, особенно концерты Abendmusik для органа, оркестра и хора, были настолько известны, что в 1705 году великий Бах прошел пятьдесят миль от Арнштадта до Любека, чтобы послушать его игру. 14 Сохранилось около семидесяти его сочинений для органа, многие из них исполняются до сих пор, а его хоралы участвовали в формировании стиля Иоганна Себастьяна. Иоганн Кунау предшествовал Баху в качестве органиста в Томаскирхе в Лейпциге; он разработал сонату для клавира и сочинил Партиен того же типа, что и сюиты Баха.

Семья Бахов теперь появлялась на музыкальной сцене в ошеломляющем изобилии. В период с 1550 по 1850 год нам известно около четырехсот Бахов: все они музыканты, шестьдесят из них занимали важные посты в музыкальном мире своего времени. Они образовали своего рода семейную гильдию, периодически собираясь в своих штаб-квартирах в Айзенахе, Арнштадте или Эрфурте. Они, несомненно, представляют собой самую обширную и выдающуюся династию в истории культуры, впечатляющую не только своей численностью, но и преданностью своему искусству, типично германской целеустремленностью, а также продуктивностью и влиянием. В музыкальных анналах они появляются лишь в пятом поколении — с Иоганна Кристофа и Иоганна Михаэля Бахов, сыновей Генриха Баха, органиста из Арнштадта. Иоганн Кристоф был главным органистом в Айзенахе в течение тридцати восьми лет: простой, серьезный, кропотливый человек, обучавший хоры и сочинявший для органа и оркестра. Его брат Иоганн Михаэль стал органистом в Гереене в 1673 году, оставался им до самой смерти в 1694 году и отдал свою пятую дочь в жены Иоганну Себастьяну. У брата Генриха Кристофа Баха, органиста в Веймаре, были сыновья-близнецы, скрипачи; один из них, Амброзиус, был отцом Иоганна Себастьяна. Иоганн Бах, брат Генриха и Кристофа, был органистом в Эрфурте с 1647 по 1673 год, когда его сменил сын Иоганн Христиан Бах, которого в 1682 году сменил его брат Иоганн Эгидиус Бах. Все силы природы, кажется, были направлены на то, чтобы произвести на свет и подготовить Иоганна Себастьяна Баха.

IV. АВСТРИЯ И ТУРКИ

Вена так прекрасна сегодня, что нам трудно представить ее после Тридцатилетней войны. Австрия пострадала не так сильно, как Германия, но ее казна была истощена, армии находились в опале, а Вестфальский мир понизил престиж и власть императоров. Одно обстоятельство было благоприятным: Леопольд I сменил своего отца Фердинанда III на императорском троне в 1658 году и занимал его сорок семь лет; и хотя за это долгое правление турки вновь постучались в ворота Вены, восстановление Австрии шло быстрыми темпами. Леопольд, лишь формально владевший немецкими княжествами, фактически был королем Богемии и западной Венгрии, управлял герцогствами Штирия, Каринтия, Карниола и графством Тироль. Он не был великим правителем; он добросовестно трудился над управлением и формированием политики, но ему не хватало дальновидности его предшественников Габсбургов, он унаследовал лишь их теологию и подбородок. Изначально он готовился к священству; он никогда не терял своей привязанности к иезуитам и не отступал от их наставлений. Будучи сам безупречной нравственности, он принял принцип, согласно которому все его подданные должны стать католиками; и он проводил эту политику с жестким самодержавием в Богемии и Венгрии. Он был склонен к миру, но был вынужден или втянут в череду войн из-за агрессии Людовика XIV и турок. Между этими кровопусканиями он находил время для поэзии, искусства и музыки; он сам сочинял музыку и поощрял оперу в Вене; за пятьдесят лет после его воцарения там было поставлено четыреста новых опер. На гравюре 1667 года изображен уже роскошный оперный театр, с тремя ярусами лож, каждое место в которых занято; столь же стары и эти приятные подмостки для песен.

Мы должны думать об Австрии в эту эпоху как о защитнике Запада от возрождающейся Турции и о враждебности самого сильного правителя Запада; борьба христианства с исламом была затруднена и запутана старым конфликтом Габсбургов с Францией. Венгрия еще больше усложняла проблему, поскольку только западная треть ее территории находилась под властью императора, часть ее была протестантской, и вся она жаждала свободы. У венгров были свои националистические настроения, подпитываемые их литературой и гордыми традициями Хуньяди Яноша и Матьяша Корвина; совсем недавно (в 1651 году) Миклош Зриньи опубликовал эпос, пронизанный патриотизмом. Оскорбленные и угнетенные австрийским и католическим владычеством, венгры наполовину были склонны приветствовать турок, когда те решили попытаться завоевать всю Венгрию.

Череда могущественных визирей прервала упадок Турции и возобновила натиск на Запад. Одним из признаков восстановления было то, что крупнейший турецкий поэт Наби воспевал хвалу визирям, которые наполняли его ладонь; другим — то, что турецкие средства, вкус и благочестие смогли возвести прекрасную мечеть Ени-Валиде в Стамбуле (1651–80). Султан Мухаммед IV назначил своим великим визирем (1656) Мухаммеда Куприли, который в возрасте семидесяти лет положил начало полувековому правлению своей албанской семьи. Его собственное визирство длилось всего пять лет, но за это пятилетие он казнил 36 000 человек за различные преступления — от воровства до государственной измены; его главный палач в среднем казнил по три человека в день. Коррупция в администрации и политические интриги в гареме были припугнуты до умеренности, дисциплина в армии восстановлена, а провинциальные паши сократили свою независимость и растраты. Когда Георг Ракоци II,