Шок и тремор. - Сергей Николаевич Зеленин

Заинтересовавшись, я взял прилагающееся к представлению его личное дело и ознакомившись с ним, удивился ещё раз.

Закончив в 1929-м году среднюю школу, Бауыржан Момышулы работал учителем, секретарём районного Исполкома Советов, начальником райотдела милиции, инструктором Алма-Атинского городского военкомата Казахской ССР…

…Прокурором района.

Прямо из прокурорского кресла его призвали в стройные ряды доблестных защитников Социалистического Отечества, где закончив годичные командирские курсы - будущий герой-панфиловец какое-то время служил командиром стрелкового взвода, после чего был уволен в запас.

После двух лет на «гражданке», которые Бауыржан Момышулы провёл служа уже в банке, его призвали повторно и отправили на Дальний Восток, где он в качестве командира артиллерийско-противотанкого взвода, затем дивизиона и наконец – батареи, принимал участие в боях с самураями на берегах озера Хасан.

С 1940-го года – служба в Киевском военном округе помощником начальника штаба стрелкового полка. Участие в походе по присоединении Бессарабии к СССР… Затем перевод в Среднеазиатский военный округ и перед формированием 316-й стрелковой дивизии - назначение старшим инструктором вневойсковой подготовки республиканского военкомата Казахской ССР.

Сперва, конечно, опешив от столь непредсказуемо-бурных зигзагов в повороте судьбы будущего (я очень надеюсь!) писателя, я после чуть было не подпрыгнул от восторга:

«Так это то что нам надо! Так это то – что я хотел! Не закостеневшая в традиции занятий показухой и очковтирательстом в мирное время офицерская каста, а так сказать – «универсальные менеджеры», годные как для войны – так и для мира».

С удовольствием размашисто расписавшись под наградным листом, сделал «зарубку на память»:

«Надо обязательно проследить за судьбой этого неодинарного по спосособностям человека. Помогать и направлять, но не демонстрируя свой «протекционизм». Ибо запросто можно заразить «звёздной болезнью» и тем погубить судьбу».

С утра слетал на «Воробье» в Ленинград, где наделал переполоха неожиданно посетив в госпитале Дмитрия Шилова. Лично пожав руку, оюъявив персональную благодарность Верховного Главноеомандующего и немного побеседовав, прошёлся по палатам, пообщался с другими раненными…

И уже к обеду вернулся в Полевую Ставку, где услышал от Бонч-Бруевича долгожданное:

- Финны выбросили белый флаг. Победа, Иосиф Виссарионович!

Услышав эти долгожданные слова, я так зевнул что едва не вывернул челюсть:

- А вот после этого не грех и как следует выспаться.

И почти на сутки выпал из этой реальности.

***

Почти сутки в Таллине шли переговоры между советской делегацией возглавляемые Заведущим Департаментом иностранных дел Вышинским и делегацией Финляндии, во главе с вновь назначенным министом иностранных дел этой страны Юхо Кусти Паасикиви. Это – бывший финский посол в Москве и лучший друг СССР среди финнов.

Ну и мой лучший личный друг среди финнов.

Проснулся я как раз на подписание советско-финского – «Таллинского договора от 15 апреля 1941 года», который должен быть ещё ратифицирован Верховным Советом СССР и Сеймом Финляндии.

Ну с этим проблем, уверен, не будет!

Все условия ультиматума финской стороной были приняты и даже ещё одно, про которое мы с Михаилом Дмитревичем забыли – восстановление «Общества мира и дружбы Финляндия–Советский Союз», которое возглавит выпущенный из тюрьмы финский врач и политик Маури Рема. Кроме того, ведутся переговоры об сдаче «в аренду» советской стороне львиной доли финского гражданского (двенадцать пароходов и ледоколов) и военного флота - в том числе двух однотипных броненосцев береговой обороны с четырьмя 254-ти миллиметровым орудиями каждый и довольно приличной по советским меркам ПВО. Оба они, как и четыре минзага из восьми - затоплены командами в порту Турку…

Но по словам специалистов - поднять и привести в порядок, не составит особого труда.

Взамен финны получат неограниченный железнодородный транзит по территории СССР в любую граничащую с ним страну. Естественно, «неограниченность» транзита закончится 22-го июня «ровно в четыре утра».

Форс-мажор, однако!

Но финны пока об этом не знают.

Правда, забегая вперёд, скажу: имеется и свой «ложка дёгтя»: пункт «4» (арест и отдача под суд военных преступников) - от выполнения пока ещё очень далёк. Большинство из крупных фигурантов по делу о геноциде в Выборге в 1918-м году, было или мертво (как Маннергейм), или успело слинять за границу в Швецию, а через неё в Германию – как генерал Ялмар Фридолф Сииласвуо (Стрёмберг). И от последних, в будущем обязательно будут очень большие неприятности.

Но даже в «ложке дёгтя» есть своя капля мёда, если подходить к делу творчески.

Это дало мне отличный повод задержать финских военнопленных на неопределённый срок. Так что «обмен» был односторонним, несмотря на многочисленные протесты…

Как говорили древние римляне в таких случаях:

«Vae victis!»180.

Интересно, что Югославия в этой «реальности» капитулировала на день позже, чем в «реальной истории» - 18-го апреля.

Мелочь, конечно…

Но приятно!

Греция ещё держится. В «реале» материковая часть этого государства была оккупирована германо-итальянскими войсками лишь 31-го апреля. Крит – после десантной операции «Меркурий» в конце мая.

Но если насчёт последнего вовремя намекнуть премьеру Уинстону Черчиллю…

В азарте я потирал руки:

«Давненько что-то я не беседовал с моим лучшим британским другом – посланником Ричардом Стаффордом Криппсом!».

Глава 26. Большая передислокация.

Начальник оперативного отдела штаба 3-й танковой группы Вермахта в последней перед началом войны разведывательной сводке о противнике (Feindnachrichtenblatt). (21 июня, 1941 г.):

«При допросе (пленных. авт.) важно установить, какие крупные (долгосрочные) намерения русское Верховное Командование преследует своими операциями. Во время допросов пленных офицеров важно выяснить, почему русские силы были развернуты перед Неманом, вместо того, чтобы при ожидаемом превосходстве сил немцев встать за Неманом или вообще выбрать тактику отступления в глубь большой страны…».

После довольно скромного банкета в честь окончания войны, разумеется, из Таллина на «Воробье» я перелетел на Моонзундские острова. Не один, естественно, с охраной и группой товарищей на «Дугласе».

Здесь с февраля месяца, силами стройбатов и гражданских организаций строятся укрепления, казармы, склады. Сооружаются железнодорожные узкоколейные и шоссейные дороги, аэродромы с внушающими уважение взлётно-посадочными полосами, углубляются гавани…

На двух, ближайших к материку островах – Муху и Вормси, ударными темпами возводятся настоящие укрепрайоны - типа тех, что должны были быть на отменённой моим волевым решением «Линии Молотова». На пригодных для высадки десанта отмелях устанавливаются всевозможные заграждения – от обычных вбитых в грунт деревянных кольев с колючей проволокой, до противотанковых ежей сваренных из старых рельсов. Непосредственно перед угрозой вражеского десанта (после взятия Вермахтом Риги, если оно состоится) оба пролива и