Жизнь Степана Бандеры: терроризм, фашизм, геноцид, культ - Гжегож Россолински-Либе

как крупных, так и маленьких городов юго-восточной Польши в основном состояло из евреев (карта №9) и поляков166.

По вопросам нацменьшинств (в том числе украинцев) во II-й Речи Посполитой были выработаны две различные модели политического урегулирования: Sanacja выступала за принцип «государственной ассимиляции» (asymilacja panstwowa), a Endecja - за «национальную ассимиляцию» (asymilacja narodowa). Условия «национальной ассимиляции» предусматривали, что меньшинства должны стать польскими и отказаться от своего языка и культуры. «Государственная ассимиляция» не рассчитывала на культурную капитуляцию, но подразумевала лояльность к польскому государству. Даже в таком виде эта модель не соответствовала интересам галицких и волынских украинцев, которые не хотели становиться поляками и не были лояльны к польскому государству. При этом даже либералы и политики левого крыла польской санации, стремившиеся улучшить польско-украинские отношения, никогда не отказывались от идеи привить украинцам лояльность к польскому государству, чем демонстрировали свое желание сохранить status quo П-й Речи Посполитой167.

Большинство граждан Польши считали Малый Версальский договор, который обязывал польские власти гарантировать равноправие всем гражданам, несправедливым вмешательством в государственные дела и покушением на суверенитет страны. 13 сентября 1934 г. Польша окончательно отказалась от вьшолнения условий этого договора, о чем во время встречи с представителям Лиги Наций заявил министр иностранных дел Польши Юзеф Бек168. По возвращении с этой встречи Беку устроили торжественный прием. В честь его «триумфального выступления в Женеве» музыканты исполнили польский гимн «Ещё Польша не погибла», а дети вручили Беку цветы169.

Украинцы Галичины, ранее проживавшие в условиях сравнительно либеральной атмосферы бывшей империи Габсбургов, имели более националистический и даже мятежный настрой, чем волынские украинцы, некогда проживавшие в Российской империи, по причине чего власти старались изолировать эти регионы друг от друга. Стремясь завоевать лояльность украинцев, Генрик Юзевский, губернатор Волыни 1928-1938 гг., придерживался в украинском вопросе либеральных принципов. Так, он позволил украинцам не только отмечать украинские национальные праздники, но и украинизировать православную церковь, которую Российская империя, напротив, использовала в XIX в. в качестве инструмента русификации. Одновременно с этим Юзевский бросил вызов всем гражданам и движениям, которые не были лояльны к польской власти. Такая политика привела к нежелательным результатам, поскольку

вслед за ней в среде волынских украинцев выросли уровень национального самосознания и скрытая ненависть к польскому государству. В межвоенный период украинским радикалам Волыни, в отличие от националистов Галичины, в большей степени были близки идеи коммунизма; многие из них состояли в рядах Коммунистической партии Западной Украины (КПЗУ)170.

Процесс формирования лояльности к Польше часто сопровождался подавлением украинских национальных устремлений. Украинцы считали польское государство незаконной и оккупационной властью и культивировали в своих кругах ненависть к Польше и полякам. Важным инструментом укрепления лояльности национальных меньшинств к польскому государству были польские школы и польское патриотическое воспитание. Lex Grabski, образовательный закон 1924 г., названный так в честь польского министра образования Станислава Грабского, положил начало роспуску многих украинских школ. Согласно этому закону, некоторые из школ стали двуязычными, т.е. польско-украинскими (szkoly utrakwistyczne). Количество украинских школ в Восточной Галичине сократилось с 2426 в 1912 г. до 352 в 1927 г. и 144 в 1939 г. В Восточной Галичине одна средняя школа (гимназия) приходилась на каждые 16 тыс. поляков и на каждые 230 тыс. украинцев. Количество двуязычных школ возросло с 1926 до 2710, что не удовлетворяло ни одну из сторон171.

В 1923 г. Станислав Собинский - начальник отдела образования Львовского, Станиславовского и Тарнопольского воеводств — ввел предписание, запрещавшее использование названия «украинский». Этим же документом разрешалось использование слов «русинский» или «русский» (rusinski lub ruski, пол.), однако только в пределах частных украинских гимназий. Это нововведение охватывало и территорию Восточной Галичины. Украинцы отнеслись к этому постановлению как к серьезному оскорблению. 19 октября 1926 г. Собинский был застрелен членами УВО Романом Шухевичем (ил. 21) и Богданом Пидгайным172.

В течение 1918-1919 гг. во Львовском университете было прекращено преподавание на украинском языке; все украинские кафедры были закрыты. С 14 августа 1919 г. правом поступления в университет наделялись только польские граждане. По этой и другим причинам многие украинские студенты стали бойкотировать это заведение. В это же время польские власти выражали готовность разрешить работу украинского университета, но с местонахождением не во Львове, главном городе Западной Украины. В июле 1921 г. был создан Український таємний університет, финансирование которого обеспечивали различные украинские организации и диаспора. Это заведение действовало до 1925 г., в 1922-1923 гг. в нем насчитывалось 65 кафедр и обучалось

1014 студентов. В 1930 г. в Варшаве был открыт Український науковий інститут. Кафедра украинской филологии Львовского университета возобновила свою работу только в 1936 г.173

Используя сложившуюся ситуацию в своих интересах, украинцы стали называть польские школы инструментом полонизации - местом воспитания «предателей украинского народа». В бюллетене ОУН об этом писали так: «С помощью школ и учителей поляки хотят превратить вас в верных рабов, послушных и покорных граждан Польши; они хотят научить вас ненавидеть все украинское и любить все польское. Они хотят превратить вас в предателей украинской нации... Не позволяйте врагам превращать вас в янычар! Не позволяйте полякам превращать вас в своих послушных рабов! Вы должны быть рыцарями и борцами за свободу Украины!»174.

На польских учителей, соответственно, также смотрели как на инструмент полонизации. По некоторым из них в целях запугивания даже постреливали, как это произошло в с. Дыбще с одной полькой, однажды присланной на замену украинского учителя175. Еще одной популярной формой протеста стало осквернение польских государственных и национальных символов (флагов и портретов видных политических деятелей II Речи Посполитой, в том числе Пилсудского). Такое поведение иногда приводило к эскалации насилия, как однажды это произошло в школе города Бережаны, когда члены ОУН разорвали польский флаг и бросили его в туалет. Местный украинец, раскритиковавший этот акт, вскоре был найден мертвым. «Патриотические» демонстрации и различные митинги также не обходились без жертв. В 1939 г. в Бережанах польские школьники организовали «похороны Украины»: они прогуливались по городу с гробом, на котором было написано «Украина умерла». Через несколько дней тела двух поляков, участвовавших в этих «похоронах», были обнаружены в реке на окраине города176.

На территории Восточной Галичины и Волыни поляки составляли не более 30% от общего населения, однако совокупные размеры их земельных наделов были существенно большими, чем у украинцев, доля которых в населении этих территорий составляла свыше 60%. Кроме того, с целью укрепления