Грёзы - Илья Бровтман

Помогла мне обратиться

В твой девичий гардероб.

Я бы девочку родную

Одевал и раздевал.

Я бы шейку дорогую

Чернобуркой обвивал.

Я бы ласковым воланом,

По ручонкам семенил.

Я бы искренним регланом

По плечам твоим скользил.

Я б чулочком растянулся,

Ножки нежно обхватив.

Я б резинкой протянулся,

На животик надавив.

Я бы лифчиком чудесным

Грудку нежную поднял.

Я бы кружевом телесным

Твой сосок поцеловал.

А потом на комбинашке

Я б на талию проник.

Сладким шорохом рубашки

Я к пупочку бы приник.

Вместо беленьких трусишек,

Я бы бедра обнимал.

Милых ласковых зайчишек

Я бы в хвостик щекотал.

Или шелковой ночнушкой

Тельце голое прикрыл.

Или просто стал ватрушкой

И девчонку обнажил.

И тогда бы нас подняла

Птица-жар под облака.

И тебя бы заласкала

Мо́я нежная рука.

Верю я, что день настанет,

Былью станет этот сон.

Раздушу тебя устами

Под хмельной счастливый стон.

Август 1981

Пуповина

Я целую нежно твой живот,

Сквозь пьянящий шелк твоей сорочки.

И веду свой странный хоровод,

Прижимаясь к милому пупочку.

Но никак решиться не могу,

Броситься как в бездну в твой пупочек.

Все кружу, кружу на берегу,

Как на волнах кружит лепесточек.

Было время, мать через него,

Жизнь в тебя вливала без остатка.

Словно в водопад нырну в пупок

И прильну к нему губами сладко.

Был, значим он в жизни по весне,

Нынче нужен лишь для поцелуя.

Страшно в бездну окунуться мне,

И несмело близ него кружу я.

Почему ж не смел сегодня я?

Почему в него не брошусь страстно?

В глубину проникнуть бытия

Боязно, а может неподвластно.

Связь времен идет через пупок,

Связь сердец идет через волненье.

Он на теле очень одинок,

Будто в прошлом все его значенье.

Бесконечность жизни на виду,

В глубине любимого пупочка.

Я второй конец его найду

На пупке любимого сыночка.

Вот она невидимая связь,

Связь времен, что так легко пойму я.

Губы, по животику кружась,

Твой пупок несмело поцелуют.

Август 1994

Язык дыханья

Язык дыханья мне б понять хотелось.

Ты полной грудью дышишь в эту ночь.

Вдруг небо осторожно завертелось,

И я к груди прижаться той не прочь.

Дыханьем ровным ты меня волнуешь,

Желанной, полной грудью ввысь подняв.

Прерывистым — невольно околдуешь,

Со стонами, дыхание смешав.

Я долгим, нежным, страстным поцелуем,

Прерву твое дыхание и стон.

Мы в бездне страсти утонуть рискуем,

И впасть в какой-то дивный, сладкий сон.

Долой гипюр, и вот между губами,

И нежной грудью больше нет преград.

Мои уста помолвлены с сосками.

Я прикоснуться к ним губами рад.

И нету мочи прекратить те ласки,

И нету сил, закончить этот стих.

И ты лежишь, закрыв от счастья глазки,

Ты вся рабыня нежных губ моих.

Ты бросилась бежать под небесами,

Но, даже окажись ты чуть быстрей,

Тебя поймаю жесткими устами,

И вновь рабыней сделаю своей.

Нет ничего нежней, чем это тельце,

И нет других желаний в этот миг,

Чем стать твоей груди рабовладельцем,

И из раба извлечь протяжный крик.

Пусть этот стих не кончится вовеки,

И рабство не отменят никогда.

Ты осторожно приподнимешь веки,

Твой пьяный взор искриться как всегда.

И два зрачка, как два больших агата,

Под влажными ресницами мелькнут.

Губами снова грудь твою посватал,

Не вырваться тебе из рабских пут.

Август 2002