Тайны Невербуха. Книга 1 - Максим Век

Тропинка, тем временем, завела меня в совсем уж дремучие дебри. Я и не догадывался, что в парке Нечаянных радостей (вот, значит, какие тут радости! В честных людей грязью кидать!) есть такие места. Ведь почти центр города.

На ближайшем перекрёстке я свернул на другую тропу, которая по моим прикидкам должна была вывести к Южным воротам, что на Босиковой Набережной. Минут через пять я убедился, что верно выбрал направление. Хотя местность оставалась незнакомой и безлюдной, но тропка превратилась в узкую аллею, отгороженную от парка вполне ухоженной живой изгородью. А в отдалении стояла скамейка. Значит, здесь бывают люди – садовники и гости парка. И мне не грозит провести остаток жизни в непролазной чащобе и умереть здесь в полном одиночестве от голода и холода.

Я устремился к скамейке, чтобы вылить воду из туфель и дать отдых порядком уставшим ногам. И тут новое потрясение лишило меня остатков душевного равновесия и окончательно выбило из колеи.

С треском продравшись сквозь изгородь и чуть не сбив меня с ног, на моих плечах повис какой-то подозрительный субъект. На смертельно бледном лице чернела трёхдневная (не меньше) щетина. Хотя его чёрный костюм был, кажется, от приличного портного, но был так измят и испачкан, что беспорядок в моей одежде показался мне теперь сущей ерундой.

Человек окинул меня безумным взором и залопотал что-то вроде:

– Кабес етжив кавсё… лаип арьно… кабес…

И только тут я с ужасом понял, что в меня мёртвой хваткой вцепился никто иной, как Фициус Осмин. Я довёл, точнее доволок его до скамейки и сам свалился на неё без сил.

Фициус откинулся на спинку и замер. Абракадабру нести он перестал, сидел молча и неподвижно. На его бледном лбу багровела огромная шишка с запёкшейся кровью в самом центре. Я, наконец, снял штиблеты и вытряхнул из них воду и веточки.

– Фици! Фици! Что с тобой? – я, насколько мог спокойно и дружелюбно обратился к несчастному.

Его взгляд стал проясняться. Наконец, он меня узнал.

– Арчи, это ты?

– А кто же ещё! Что с тобой приключилось? Почему ты так выглядишь?

Фициус провёл дрожащей рукой по лбу, коснулся шишки и вдруг затрясся в беззвучных рыданиях. Слёзы текли по его грязным, небритым щекам. Он закрыл лицо ладонями и согнулся, опустив голову к коленям.

Я сидел рядом с ним, не шелохнувшись, словно на ящике со взрывчаткой. Плачущий Фициус Осмин – это уже слишком. Нервы любого другого могли бы не выдержать подобного зрелища, но, по счастью, мы, Штокеры, снабжены стальной нервной системой. Поэтому я осторожно провел рукой по спине Фициуса.

– Ну-ну, – сказал я, – что всё-таки с тобой стряслось?

– Где мы? – глухо спросил Фици, перестав содрогаться и всхлипывать.

– Мы? Э… в парке Нечаянной радости. Правда, я никогда не был в этой части…

– Ты уверен? – Фици опасливо отнял руки от лица и посмотрел по сторонам.

– Да, разумеется. А…

– А какое сегодня число?

– Число? Двадцать первое, нет, двадцать второе августа.

Фициус вновь спрятал лицо в ладонях. Я уж думал, он опять разрыдается. Но он резко откинулся на спинку и со свистом втянул воздух через стиснутые зубы.

– Если ты кому-нибудь проболтаешься, что меня видел… то… пеняй на себя!

Он вскочил со скамьи и зашагал в сторону, где, как я предполагал, должны были находиться Южные ворота. Не пройдя и десятка шагов, он обернулся и прошипел, потрясая сжатыми кулаками:

– Ты понял, Арчи? Никому! Никому!

Резко развернулся и побрёл прочь. Я достал из кармашка платок и утёр взмокший лоб. Нет, прогулка сегодня явно не задалась. Я ещё некоторое время сидел, комкая платок и пытаясь хоть как-то осмыслить произошедшее. Что это было? Как Фици заработал такую выдающуюся шишку? Хотя, при его обаянии и дружелюбии это как раз можно понять. Но почему он выглядел как сумасшедший бродяга? Нет, так истинные монцары себя не ведут. Истинные монцары следят и за внутренним содержанием, и за внешним видом. И в них всё должно быть прекрасно. И поступки, и манеры и… платки. Я любовно погладил тёмно-красную вышивку на бледно-зелёной ткани. Вот, по самому последнему писку столичной моды – платки с монограммой. Шик!

Правда, Зюв не оценил. Поглядел на меня с жалостью и неодобрительно побулькал чем-то внутри себя. Ну да что он может понимать в современной моде. Отстал от неё лет на триста. Я засунул платок обратно в карман. Пожалуй, прогулку можно заканчивать.

Глава 11. Страшное письмо и немного сплетен

После горячей ванны с горной солью я уселся в любимое кресло, хлебнул коктейль, заботливо приготовленный моим дворецким, и позвал его.

Пока он идёт, поскрипывая и притворяясь неуклюжим и медлительным (мы-то знаем, что это не так), я расскажу, как провёл последнюю пару месяцев.

Через неделю после заварушки в цирке мы с Зювом погрузились в Северо-западный Экспресс и отправились на Взморье. Да, этим летом я не захотел ехать к тёплым морям, душа просила чего-то родного, северного. Но с комфортом. Между прочим, недёшево (ну и пусть – Якив Нальчич уже расплатился за своё спасение), зато недалеко. Взморье как нельзя лучше удовлетворяло запросам моей души в этом сезоне. Ночь в покачивающемся и постукивающем мирке на колёсах – и мы с Зювом высадились в чистеньком курортном городке Блау-Речен и заняли второй этаж небольшого, но симпатичного двухэтажного особнячка – на первом живут хозяева.

Зюв перед отъездом разработал целую программу восстановления моего физического и душевного здоровья – от минеральных вод и лечебных грязей до утренних пробежек по набережной.

Но минеральные воды я безжалостно заменил на белое сухое с местных виноградников. Лечебные грязи просто поднял на смех. А пробежки перенёс с утра на вечер – от летних кафе к различным увеселительным заведениям и обратно.

И вот, спустя два месяца, я вернулся в Невербух, отдохнувший, загоревший и расслабленный. Мы с Зювом прибыли на вокзал имени Альцимуса XIII вчера в обед. Я вечерком заглянул в «Дргой дрг» к Мелиссе, но, увы, не застал нашу боевую подругу. Её заменяла какая-то странная зеленоволосая девица. Она молча ткнула пальцем в небольшую грифельную доску на стене. Там сообщалось, что хозяйка любит всех постоянных клиентов, а особенно с инициалами А.Ш., живущих по другую сторону бульвара, и что она уехала в деревню к родне и вернётся в конце следующей недели. Ну и ладно!

– Монцар, пока вы принимали ванну, вам