Комплект книг Дианы Машковой - Георгий Гынжу

так не умел. Ввязывался в разные истории. После батора сколотил из детдомовской мелюзги команду автоборсеточников. Научил их подкарауливать на перекрестке пафосные машины, налетать целой ватагой и мыть стекла, залепляя лобовуху пеной по самые уши. Пока взбешенный водитель, выскочив из автомобиля, устраивал шухер пацанам и пытался их отогнать, самый мелкий из них аккуратно вытаскивал из салона портфель или сумку и был таков. В принципе, пару недель неплохо зарабатывали. Но после очередного улова к Андрюхе подошли два улыбающихся молодых человека и предложили поделиться с ними доходами, полученными на их территории. Он, дурак, не понял, что эти парни держат район. Тогда появились другие ребята, малышню его разогнали, а у самого Андрюхи забрали деньги и пару раз стукнули его по голове. Потом придушили и, приставив пушку к лицу, все объяснили. Он потом долго не мог отмыть масляный след с носа. Или ему так казалось. В общем, перепугался до полусмерти. Так что бизнес свой он прикрыл. Теперь вот перебивался с хлеба на воду. Пару раз пытался работать неофициально – официально не больно-то без образования брали, – но ничего не вышло. Каждый день вставать в восемь утра, тащиться к девяти на каторгу было выше его сил.

Игорь с Лехой постепенно вливались в Андрюхину жизнь. До полудня спали. Потом по пивку. Дальше – в ближайший супермаркет за готовой едой, и опять домой. Вечерами сидели в кухне, пили, курили. Анекдоты травили и болтали ни о чем, развалившись на полу. В квартире Андрюхи Игорь забухал страшно, как никогда в жизни: – грязные стены и вся обстановка будили в нем самые страшные воспоминания.

В один из вечеров он напился так сильно, что не смог даже на ноги встать – голова кружилась смертельно. Так и остался лежать на полу кухни, у самой стены, разглядывая оборванные обои. В голову полезли картины, от которых он пытался избавиться всю свою жизнь. Но они никуда от него не делись, долгие годы жили в мозгу и были его частью.

В тот день ему исполнилось три года. Они с мамкой жили в коммунальной квартире. Мать тогда была еще доброй. Выпить любила, позволяла себе по чуть-чуть каждый вечер, но в целом держалась – работала уборщицей в детском саду и на службу исправно ходила трезвой. И вроде все было неплохо, Игорь мамку любил, она его тоже. Но тут в их маленькой семье появился третий лишний – сожитель матери Николай. Он был старше нее, настоящий бугай и лысый как колено. Бухал по-черному, употреблял какую-то дрянь и мать к тому же самому приучил. По вечерам они садились за стол и, пока Игорь возился в ногах у мамки, что-то толкли в порошок, мешали, поджигали, глотали, вдыхали, курили. Тогда он, конечно, не понимал, чем заняты мамка с Николаем. Но когда вырос и специально начал смотреть фильмы про наркоманов, до него дошло, что те употребляли синтетику. Страшное дело. Мозг выжигает напрочь.

Игорь отчетливо, словно был там вчера, помнил их комнату с большой кроватью у стены, своей кроваткой, старым-престарым комодом и наполовину слетевшими с карниза грязными занавесками. Мать дома всегда ходила в потертом пестром халате, худая, с немытыми, собранными в хвост волосами. Такой он ее и любил. А в тот вечер мамка принарядилась. И Игоря приодела, даже бабочку прицепила ему на рубашку.

– Сынок мой, – она присела перед ним на корточки и стала любоваться, – какой красавец!

Она протянула сынишке подарок. В красивой разноцветной коробке лежали краски и кисточки. Игорь обрадовался, обнял маму.

– С днем рождения! – Она его поцеловала, и это было так приятно, так сладко.

– Можно порисовать?

– Давай, – мама на мгновение крепко прижала Игоря к груди и потом отпустила, – егоза моя! Ну, иди поиграй…

Игорь вытащил из угла старую газету, развернул ее на полу и начал творить. Потом переключился на любимого мишку – решил, что тот слишком тусклый и надо добавить ему немного цвета. Пока возился, пришел Николай с подарками – бутылкой водки и палкой вареной колбасы. Не обращая внимания на Игоря, они с мамкой занялись привычным делом. Водка то и дело булькала, стаканы стукались, мать становилась пьянее.

– Ну, Ленка, за тебя! – в который раз произнес мужик.

– Спасибо, Коля, – мамка кивнула, но настроения, Игорь слышал это по голосу, у нее не было, – нам бы пожениться. Сыночку отец нужен.

– Не болтай… – Николай отмахнулся, – я детей не люблю.

– А как же Игорь? – Мать встрепенулась.

– А что Игорь? – Николай посмотрел мутным взглядом на ребенка, которому наскучило разукрашивать мишку и он теперь подбирался к обоям.

– Николай, ты меня любишь? – Голос мамки дрожал.

– Конечно, люблю, – огромная лапа под столом полезла к ее колену, – иначе давно бы свалил.

– Коля, прекрати, не сейчас, – она смахнула его руку, – тут же ребенок.

– А мне надо сейчас… – Он задышал порывисто и часто, с силой проталкивая ладонь между ее колен.

– Коля, я так не могу, – мама испуганно оглянулась на Игоря, – потерпи до вечера!

Игорь вздрогнул и обернулся на страшный грохот, такой, словно на пол упал потолок. Он увидел маму, лежавшую под опрокинутым на нее столом, вокруг валялись осколки от бутылки и стаканов.

– С-с-с-сука! – Николай вытащил ее из-под стола и швырнул в угол. – Достала ты со своим сучонком!

Игорь заплакал от страха, но спрятаться не успел – страшный мужик уже обернулся к нему. В безнадежной попытке скрыться мальчик полез под кровать, но Николай ловко ухватил его за шкирку и легко, как щепку, поднял под потолок. Взгляд его упал на разрисованные красками обои, на которые ни он, ни мамка еще недавно не обращали внимания.

– На, полюбуйся, что твой выродок натворил, – он швырнул ребенка в мамку, та схватила Игоря и прижала к себе, – хватит с меня!

Не обращая внимания на подвывающую сквозь рыдания бабу, Николай гордо хлопнул дверью и ушел.

– Что ж ты наделал, сынок, – запричитала мамка, – егоза ты моя. Как же нам теперь без Коли-то жить?

На следующий день они ехали за город в его развалюхе-машине. Коля в приподнятом настроении сидел за рулем, мамка с отрешенным стеклянным взглядом и уже сильно бухая – с ним рядом. Маленький Игорь всегда точно знал, сколько выпила мать, – по ее осанке, по выражению глаз. Но сейчас он ехал в машине сзади и только видел, что она плачет – плечи ее сильно дрожали. Игорю было жаль мамку, хотелось ее утешить, но он боялся Колю. И только крепче сжимал своего старого плюшевого медведя.

– Ленка, не начинай, – Колька рыкнул, – мы всё решили.

– Коленька, – по-собачьи заскулила мать, – давай вернемся, мое сердце не выдержит.

– Да чтоб тебя… – длинно выругался Николай. – Либо он, либо я!

Машина остановилась. Мамка вышла сама, открыла заднюю дверь и протянула руку сыну.

– Пойдем, – как могла строго сквозь слезы сказала она, – медведя бери.

Игорь послушно вылез следом за ней и, дождавшись, когда Коля отвернется, ласково сжал ее руку.

– Мамочка, не плачь.

Она зарыдала еще громче и быстрее потянула его за собой. Остановилась, только когда они вплотную подошли к железным контейнерам, которые тянулись длинными рядами вдоль высоченных барханов из мусора.

– Мама, зачем мы сюда приехали? – Игорь испуганно прижался к мамкиной ноге. – Я домой хочу!

Она присела перед ним на корточки и поцеловала в одну щечку, потом в другую, прижалась влажными губами к его прохладному бархатистому лбу.

– Жди меня здесь, сынок, – прошептала она, и Игорь почувствовал тепло ее дыхания на своем лице, – никуда не уходи. Я скоро вернусь.

Она поднялась и, не оглядываясь, пошла к машине.

– Мама, подожди, – Игорь рванул следом за ней, – мама…

– Игорь, – она обернулась и остановила его чужим каменным взглядом, – я сказала, жди меня здесь. Я скоро.

Он шептал беспрестанно: «Мама, мама…», глядя, как она садится в машину, как старый истерзанный автомобиль срывается с места и уезжает. Он побежал, закричал: «Мама-а-а-а-а-а-а, ма-а-а-а-а-ма-а-а-а-а-а-а», – и упал в грязь, прижимая к себе медведя…

Большой пьяный Игорь лежал на грязном полу носом к стене и безутешно рыдал. Он не мог управлять своим ослабевшим сознанием, воспоминания завладели им и душили, душили.

– Э-э-э-э-э… – Леха испуганно тряс друга за плечо, – ты чего?!

За окном уже вовсю сияло