Жемчужина - Полевка

в ложу за несколько минут до начала. Весь оркестр был уже в сборе, и заканчивал настройку перед концертом. Стоило раздаться последнему звонку, как на сцену вылетел Остин. Его встретили аплодисментами. Он одернул рукав фрака, и коротко поклонившись публике, сразу повернулся к оркестру. Остин поднял руку вверх, призывая к вниманию, и взмахнул палочкой. По залу поплыли чарующие звуки.

Эмиль с восторгом узнавал собственные произведения, и в исполнении большого оркестра они звучали просто фантастически. Остин дирижировал очень эмоционально, буквально нанизывая на свою дирижерскую палочку каждую ноту, издаваемую оркестром. От этого казалось, что он сплетает из звуков невесомое кружево волшебных образов. Оркестровка была совершенна, звучание было таким гармоничным, что Эмиль, поглощенный музыкой, не заметил ни Доминика, который вошел в ложу и занял место рядом с Тео, ни Кайри, сидевшего, как всегда, в первом ряду и не спускавшего с омеги горящих глаз.

Кайри не пропускал ни одного выступления оркестра в надежде, что рано или поздно композитор явится послушать собственные произведения вживую. И вот, наконец, Эмиль появился в зале. Кайри с восторгом рассматривал омегу, который сильно изменился с их последней встречи. Воспоминания об их встречах придавали его жизни смысл. Самая первая встреча, когда Эмиль ловко выставил его из домика, и его праведный гнев, когда Ирвинг привычно попытался задобрить омежку. И то наивное смущение, и удивление, когда Маримото хвалил его музыку.

Но самым главным было воспоминание о том, как он исполнял вальс для фильма Томо. Такой хрупкий и нежный, в вихре снежинок и блесток, которые, казалось, струились из-под его пальцев, пока он музицировал. Кайри перебирал эти драгоценные воспоминания, как четки. Вот Эмиль на съемочной площадке отстаивает свое мнение, а вот он, пылая праведным гневом, отчитывает двух альф в ресторане. А как он смутился, когда Кайри объяснил ему, что такое «кожаная флейта», как заснул в машине, устав за день. И самым сладким до боли, до стона было воспоминание о том, как с его плеч падал тонкий халатик, и солнечный свет, казалось, окутывал тонкую фигурку золотистым коконом.

То, что произошло потом, сохранилось в памяти обрывками, словно он был пьян или под действием наркотиков. Как будто зеркало, отражавшее картину событий, разбили и, смешав, выложили причудливой мозаикой. Отдельные звуки, стоны, смешение запахов лаванды и горького миндаля, шелк прикосновения, трепет ресниц, шепот, сильные руки Сони, смех, удовольствие от прикосновения и ярость обладания… И горькое похмелье, когда их с Сони выкинули из дома, как любовников, которых застали в супружеской спальне.

А потом появилась незаживающая дыра в сердце. Боль и осколки с одной стороны и ревнивое недовольство - с другой. Все это детское соперничество за лидерство в триаде, теряло всякий смысл без омеги, без Эмиля.

Эмиль.

Он стал прекраснее за время разлуки. Путешествие явно пошло ему на пользу. Он выглядел несколько уставшим, но это и понятно, в последнее время он мало спит. Кайри за последние месяцы научился различать те чувства, которые он получал от Сони и Эмиля. Как бы он ни старался не обращать внимания на чувства альфы, пытаясь угадывать только чувства омеги, порой все смешивалось в один клубок. И когда он тянул за одну нитку, всегда невольно вытягивалась и другая. Именно поэтому Кайри понял, что Тайсон встречался с Эмилем. Они вдруг оба вспыхнули удивленно, рождая ревность его в душе, но, судя по тому, что Тайсон страдает, становится понятно, что Эмиль для него потерян. А значит, теперь Кайри может попытаться заполучить его для себя одного.

Когда оркестр отыграл первое произведение, Остин повернулся, чтобы поклониться слушателям в ответ на аплодисменты. Он никогда не позволял себе смотреть в зрительский зал до начала выступления, но после первого номера всегда окидывал взглядом зрителей. Вид полного зала всегда вызывал у него панику. Но после первых аплодисментов это уже не казалось таким страшным. Сегодня же он выхватил взглядом необычайно напряженного Кайри. Альфа всегда сидел на их выступлениях слегка расслабленный и отстраненный, порой казалось, что он был мыслями далеко. Вначале это поддерживало оркестрантов, а потом вошло в привычку. Но сегодня Ирвинг сидел, развернувшись всем корпусом к ложе, внимательно рассматривая кого-то. Остин заинтересованно проследил за ним взглядом, чтобы узнать, кто же мог вызвать у него такую реакцию, и не поверил своим глазам.

В ложе Кантарини сидел Эмиль МакГрегор собственной персоной! Остин задохнулся от восторга. Это был именно он - омега, чьим умом и талантом, он давно восхищался. Остин сделал несколько шагов навстречу, но потом, опомнившись, поклонился другу и вернулся на свое место. Эмиль смущенно кивнул головой, отвечая на приветствие, и жестом попросил, чтобы продолжали. Среди музыкантов пронеслась волна узнавания. Остин часто носил в партитуре фотографию Эмиля, и все знали, что это был Эмиль МакГрегор - композитор большинства произведений, которые они исполняли.

Остин постучал палочкой по пюпитру, привлекая внимание артистов. Он перелистнул партитуру и, взмахнув рукой, начал второе произведение. Если первым номером всегда шло более бравурное, энергичное произведение, чтобы с первого мгновения привлечь внимание слушателей, то вторым всегда было более медленное с плавными переходами. Как будто платье со шлейфом, которое требовало сдержанности и грациозности поз. Третье произведение следовало за вторым практически без паузы, только смена темпа указывала на то, что началась новая композиция. Это было попурри на темы из фильма и сериалов. Эмиль несколько растерялся, услышав подобное исполнение. Он до этого совершенно не задумывался о том, сколько его работ уже «вышло в свет». Все это было волнующе и очень приятно.

По окончании концерта Остин опять развернулся к залу, чтобы принять заслуженную похвалу от слушателей. И после недолгих реверансов и поклонов положил палочку на пюпитр и начал аплодировать сам, повернувшись к ложе, в которой сидел растерянный Эмиль. Музыканты встали со своих мест и присоединились к овации, которую устроили зрители. Тео незаметно сжал руку брата и показал глазами, чтобы Эмиль ответил на аплодисменты. Вскоре в зале послышалось: «Автора на сцену!»

Раньше Эмиль испугался бы от такого внимания к своей персоне, но жизнь в клане приучила его к публичности. Он теперь без страха мог выступать перед большим скоплением народа. Тео кивнул со словами: «тебя проводят», и Эмиль, нимало не смутившись, отправился на сцену. Но только стоило открыть дверь ложи, как перед ним предстал взволнованный Кайри с большим букетом кремовых роз в руках.

- Эмиль, как я рад тебя видеть.

Омега почувствовал, как в груди разливается тепло и спокойствие, и благодарно улыбнулся. Он подошел к альфе,