Крутизна - Фёдор Григорьевич Шишалов
Книгу Крутизна - Фёдор Григорьевич Шишалов читаем онлайн бесплатно полную версию! Чтобы начать читать не надо регистрации. Напомним, что читать онлайн вы можете не только на компьютере, но и на андроид (Android), iPhone и iPad. Приятного чтения!
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С детства осталась в памяти навсегда и стала не просто учительницей, показавшей мне буквы и цифры, Мария Семеновна. Любимым остался и замполит командира роты лейтенант Ильин.
Но их учили, они готовились к тому, чтобы наполнять человека не только знаниями, но и чувствами. Командиры производства вроде бы должны продолжать их дело, но вот ведь случилось же, что ни один не помнится, который бы что-то сделал для моего продвижения вперед в области чувств или выходил бы за рамки своих служебных обязанностей. Хуже того, порой замечается прямо-таки полнейшее равнодушие к тебе как к человеку. Увязнув в хозяйственных делах, люди эти не замечают, что осталось бесхозным самое главное хозяйство страны — люди. Может, я и не прав, но у меня создалось впечатление, что, забравшись в отдельный кабинет с телефонами, считая своими помощниками лишь тех, кто имеет право входить к ним без стука, такие руководители забывают, что на них смотрят не сотни, а тысячи глаз подчиненных, не лишенных ни мнений, ни разума. Считая других глупее себя, они порой пользуются служебным постом даже для личного обогащения, задабривая своих помощников подачками в виде премий.
Грустно, порой невыносимо сидеть в кабине с Яковом Евсеичем. В колонии ждал освобождения, в армии — демобилизации, в школе машинистов — быстрей на работу. А чего теперь ожидать?
В армии почти всегда отличником боевой и политической подготовки был, а к концу службы даже командир роты обращался ко мне: «Ну, сержант, офицеров не будет, старшину отпустил к семье, адрес мой знаешь — роту до понедельника на тебя оставляю». Чуть ли не около сотни молодых парней в роте, и я знал, как и чем их занять в выходной день, чтобы не было скучно, а теперь не придумаю, как и чем себя от тоски избавить. Жена плачет и встречает из поездки постоянным вопросом: «У начальства был?». Дочка из-за печки улыбается и руки ко мне тянет, и меня будто кто за горло в этот момент хватает: дома, в селе, мать теленка за печкой держала! А в ушах звучит голос Якова Евсеича: «Нет, дружочек, квартиры ты как своих ушей не увидишь. Квартиры-то нашим-вашим, по друзьям-товарищам: здесь важно не кто как работает, а кто с кем пьет, с кем дружбу водит! Вот видел майский приказ? Такой же приказ будет и на День железнодорожников, и на Октябрьскую, где или «киты», или те, кто с «китами», свою премию разделят, а мы с тобой разорвись на полоски, распластайся в стельку — премию не увидим. Друзей выбирать надо: выпил бы с кем другим, а не со мной — машинистом бы поехал».
Яков Евсеич знал мои больные места. Но беспокоили меня не они, а какая-то бесперспективность на будущее. Очень хотелось иметь много хороших друзей, а на деле — не находилось почему-то ни одного друга, ни одного доброго знакомого.
В комитет комсомола зашел, а комната разгорожена на две половины, а за ширмой ребенок плачет. И пеленками пахнет. Зашел в цеховое партбюро — и там человеку помешал сидеть за бумагами.
— Вам чего? — спрашивает.
— Да так, посмотреть зашел.
— Партбюро — не музей, и рассматривать тут нечего…
Лейтенант Ильин как будто чувствовал, что он мне нужен, а тут — «рассматривать нечего».
Началось безразличие ко всему: не читаю газет, не особенно слушаю радио, даже последние известия пропускаю. Работаю автоматически, на своем месте сижу не помощником машиниста, а обыкновенным пассажиром: пошлет машинист посмотреть что-нибудь — схожу, не пошлет — просижу всю дорогу не вставая.
Надежду на изменения пробудило открытое партийное собрание.
С Яковом Евсеичем мы привели поезд из Челябинска. Пришла сменяющая нас бригада, чтобы вести поезд дальше, а машинист, вместо того, чтобы спросить о состоянии машины, тут же и говорит:
— Дуйте-ка быстрее в красный уголок: там такое происходит… от начальства только перья летят!
Нигде, никогда не видел такого красного уголка — сарай сараем!
Само здание бревенчатое. С одной стороны навес какой-то, под которым коричневая двустворчатая дверь, но мы по прошлогодней пыльной полыни обходим здание и направляемся к узкой, косо висящей двери.
Ни плакатов, ни лозунгов. Доски кое-где отпали, свесились и подгнили, видны слежавшиеся опилки, а в открытую дверь, в кудрявом обрамлении струн, скалилось белыми клавишами старинное, вдрызг разбитое пианино. Налево, в коридорчике, видна вывеска на двери: «Местный комитет паровозного депо», но мы от пианино сворачиваем направо, тоже к узенькой двери. За дверью — зал, обширный, сумрачный. Рамы двойные. Между ними, до половины, насыпаны опилки. А верхние стекла грязные: можно подумать, что на дворе не солнечная погода, а густой туман.
Глаза еще не привыкли к сумраку, как неожиданно раздался грохот — смех не одной сотни людей: посредине левой, капитальной, стены тоже дверь, и перед ней толпились, приподнимаясь на носочки, с десяток машинистов, помощников, слесарей.
— Что, что она сказала? — переспрашивали они друг друга. Вопрос передали в зал.
— Она сказала: «Не знала, что члену партии нельзя наживаться!» — Когда донесся такой ответ — и здесь засмеялись. И тут же: — Тихо!
В наступившей тишине чуть слышен женский голос из зала.
— Кто это? — спросил Яков Евсеич.
— Старший инспектор отдела кадров, — ответил рядом стоящий, не оборачиваясь.
— …А как в Таллин, Ригу за гарнитурами ездили и на чей счет?
— Пусть расскажет, сколько ковров, золотых колец нахапала за квартиры!
— Как премиями себя награждали?
Приподнимаясь на цыпочки, я старался рассмотреть, кто это говорит, но ничего за головами и спинами не увидел, да и машинист тянул меня за полу кителя:
— Пойдем, дела закончим, а потом придем!
Но когда пришли, даже к двери приблизиться было невозможно.
— Пойдем лучше поспим, — предложил машинист, — а говорильня эта надолго затянется.
— Их что, судить теперь будут? — спросил я машиниста.
Через несколько дней был заменен весь отдел кадров депо, перетрясли местный комитет. Очередь начальника депо пришла через год. Не слышал я о нем ничего плохого — просто он был интеллигентным, слабохарактерным и целиком доверял тем, кто заходил к нему в кабинет без стука, а руководить старался при помощи телефонных звонков.
Дрожит воздух, дрожат губы, влажная пелена закрывает
Прочитали книгу? Предлагаем вам поделится своим отзывом от прочитанного(прослушанного)! Ваш отзыв будет полезен читателям, которые еще только собираются познакомиться с произведением.
Уважаемые читатели, слушатели и просто посетители нашей библиотеки! Просим Вас придерживаться определенных правил при комментировании литературных произведений.
- 1. Просьба отказаться от дискриминационных высказываний. Мы защищаем право наших читателей свободно выражать свою точку зрения. Вместе с тем мы не терпим агрессии. На сайте запрещено оставлять комментарий, который содержит унизительные высказывания или призывы к насилию по отношению к отдельным лицам или группам людей на основании их расы, этнического происхождения, вероисповедания, недееспособности, пола, возраста, статуса ветерана, касты или сексуальной ориентации.
- 2. Просьба отказаться от оскорблений, угроз и запугиваний.
- 3. Просьба отказаться от нецензурной лексики.
- 4. Просьба вести себя максимально корректно как по отношению к авторам, так и по отношению к другим читателям и их комментариям.
Надеемся на Ваше понимание и благоразумие. С уважением, администратор knigkindom.ru.
Оставить комментарий
-
Фарида02 июль 14:00 Замечательная книга!!! Спасибо автору за замечательные книги, до этого читала книгу"Странная", "Сосед", просто в восторге.... Одна ошибка - Татьяна Александровна Шумкова
-
Гость Алина30 июнь 09:45 Книга интересная, как и большинство произведений Н. Свечина ( все не читала).. Не понравилось начало: Зачем постоянно... Мертвый остров - Николай Свечин
-
Гость Татьяна30 июнь 08:13 Спасибо. Интересно ... Дерзкий - Мария Зайцева