Сказки Восточной и Южной Сибири - Автор Неизвестен -- Народные сказки

Сплел из соломы веревку, нашел в небе дырку и вылез через нее. Веревки моей до земли не хватило, и я повис в воздухе. Десять лет висел, качался между небом и землей. Потом решил: будь что будет! Выпустил аркан, упал вниз головой и в землю по самые пятки ушел.

Проторчал в земле три года. Как ни старался, не мог выбраться. Думал, думал и догадался: сбегал домой, взял сошник и выкопал себя.

Младший брат рассказывал и на старика поглядывал, а тот лежал себе, спину грел, бороду гладил, ухмылялся. «Ну ладно, — подумал младший брат, — я тебя все равно дойму», — и дальше говорит:

— Пришел я в улус[46]. В одной юрте пир идет. Я туда. Народу в юрте полно. Все пьют, веселятся. Смотрю, мой пропавший чигир меж гостей ходит, вино каждому подает, а меня мимо обносит. Я ему подмигиваю, а он вроде не замечает. Раз я стерпел, два, а потом как хлопну его по шее, размял руками и надел на ногу. А за тобой, старик, долгу моему отцу шестьсот рублей осталось и матери пятьсот. Когда отдашь эти деньги?

— Какие деньги?

Старик спохватился, да было поздно. Сгреб его младший брат да привязал к дереву. Старших братьев освободил, захватил огня, и пошли они на свою стоянку.

Батрак Торсых

На берегу быстрой реки жил бай Хырым и жена его Хырха. Летняя юрта их стояла у самой воды. Жил у бая в батраках бедный человек по имени Торсых. Бай не позволял ему ставить юрту близко к реке, боялся, что будет бедняк воду бесплатно брать. Всего в хозяйстве у Торсыха были одна коровенка, одна овца и одна собака — все черной масти. Жил Торсых с женой и двумя детьми. Сорок лет работал на бая, ничего заработать не мог, но и не уходил от него. Пройдет год — придет Торсых за расчетом, и должен ведь работник остаться. Все подсчитывали: сколько жена Торсыха в речке брала воды, сколько навозу спалила. За долги снова работать заставляют. Так и в этом году случилось. Всю зиму пас Торсых байские табуны и опять в должниках остался.

Весной прилетели ласточки. Попробовали вить гнезда у бая, но жена бая прогнала их. «Нечего мусор около жилья разводить», — пригрозила она птицам.

Ласточки поселились в юрте Торсыха.

Жена бедняка никогда их не ругала, еще и подкармливала.

Как-то рано утром ласточки сидели на юрте и между собой разговаривали:

— Никогда мы не сорили возле жилья бая, а его жена нас выгнала, гнезда наши разорила. Зато здесь, хоть и насорим иногда, никто не ругает, а еще и покормят.

Услышала сорока их разговор, и зависть ее взяла.

— Я, — говорит, — у бедных ничего не ем, брезгую. Вот у богатых — другое дело.

А ласточки ей отвечают:

— Ты нечистая птица! Ты самая плохая из всех птиц. Ты отбросами богатых кормишься, лягушек и змей ешь. Ты в жаркие страны летать не можешь.

— Я чистая, я чистая! — закричала сорока.

— Мы к тебе и близко не хотим подходить. Ты лгунья. Ты летом смеешься, а зимой плачешь, — ответили ласточки.

Не вытерпела сорока и со злостью улетела.

Однажды Хырха и Хырым увидели детей Торсыха и принялись между собой рассуждать.

— Торсыха мы крепко держим, — сказала Хырха. — А вот его дети вырастут и не станут на нас работать.

— Надо юрту Торсыха спалить, тогда и его детей в кабалу заберем. Новую юрту нелегко построить, — предложил Хырым.

Как решили, так и сделали. Ночью проснулся Торсых — двор горит. Разбудил он жену, детей, схватили они ведра и побежали на речку. Хырым и Хырха уже там стоят, воду не дают.

— Вы и так уже задолжали, — напомнили они Торсыху.

Ласточки полетели к реке, воду в рот набирали и пытались залить пожар, а сорока сухой травы в огонь подбрасывала и хохотала:

— Ха-ха-ха, как горит весело! Пусть все горит!

В степи на кургане волк завыл:

— Так и надо Торсыху: ни одного жеребенка не дал нам съесть, пусть дотла сгорит двор его. А корову с овцой мы задерем.

Собака Торсыха вокруг юрты бегала, просила:

— Хоть бы дождь пошел, хоть бы дождь пошел!

В табуне чалый[47] жеребец заржал:

— Торсых нас днем и ночью никому в обиду не давал, пусть хлынет дождь и зальет пожар!

Сорока все хохотала:

— Ха-ха-ха! Если волк у Торсыха корову съест, мне кишки останутся.

Ласточки, летая, кричали:

— Пусть дождь польет! Пусть дождь польет!

Подул ветер, нагнал черную тучу, и полил дождь. Пожар быстро залило. Волк подкрался к чалому жеребцу:

— За то, что ты просил дождь, я съем тебя, — сказал волк.

— Ты сначала посчитай, сколько у меня волос в хвосте, — ответил жеребец и повернулся задом.

— Ну что же, посчитаю, — согласился волк. Подобрался к жеребцу, а жеребец как ударил задними ногами, так волчью голову на две части и расколол.

Дождь лил все сильнее. Хырха и Хырым в юрту спрятались. Тут речка из берегов вышла. Хлынула волна, смыла юрту, и Хырха с Хырымом захлебнулись. Уцелела только юрта Торсыха, потому что стояла она на бугре вдали от реки.

Утром Торсых увидел, что от байских дворов и следа не осталось. Ласточки пели, радовались, а сорока плакала:

— Свила я себе гнездо на низкой иве. Вода поднялась и унесла моих бедных детенышей.

Ласточки ей в ответ закричали:

— С черными мыслями сорока на черной иве плачет! У нас нет злых мыслей, и мы радуемся. Сегодня радуемся, и завтра, и послезавтра, и всегда будем радоваться.

Торсых собрал батраков. Они поделили между собой байский скот, поставили на берегу новые юрты и стали жить хорошо.

Как мальчик заставил смерть на себя работать

Жил-был мальчик-сирота. Плохо жил, со дня на день еле-еле перебивался. Однажды сказал он сам себе: «Пойду-ка я куда-нибудь, наймусь в работники. Может, хорошо жить начну». И вот пошел.

Попалась ему речка, и он направился вдоль нее по берегу. Шел, шел и увидел, что под ногами батожок[48] валяется красивый. Мальчик взял его и побрел дальше. Подошел к развилке. Одна дорога вела налево, другая — направо. Подумал мальчик и решил направо идти, а батожок как заговорил:

— Не ходи по правой дороге: смерть тебе встретится. Если пойдешь по левой дороге, бая с семью дочерьми встретишь.

Мальчик пошел по левой дороге. Вскоре байское жилье попалось. Зашел