Камни падают в небо - Анатолий Фёдорович Черняев

здесь отсутствуют элементы теплового воздействия (не слышали шума и грохота, на сотни метров разбросан грунт...). А раз так, и воронка имеется, то налицо новый, опять же не тепловой, "взрыв", возможность повторения которого в Сасове мною так категорически отрицалась. Было ясно, что и это явление необходимо исследовать. И чем быстрее, тем лучше.

Шёл 1992 год. "Ростки демократии" характеризовались в неформальной науке появлением множества астрологов, экстрасенсов, парапсихологов и других специалистов, готовых объяснить или предсказать любое явление. Правда, эти объяснения или предсказания далеко не всегда оказывались истинными, но, тем не менее, пользовались успехом. И встречались среди них, правда не очень часто, специалисты, большинство объяснений или предсказаний которых достаточно приближались к истине. С одним из таких специалистов, назову её Е.С., я был знаком. (При подготовке данной книги я позвонил Е.С. и попросил проконтролировать корректность изложения её предсказания. В рукописи имелось её полное имя. Подтвердив правильность изложения, она просила не приводить своего имени, а использовать произвольные инициалы или ограничиться словом "специалист"). И, поскольку выезжать приходилось ввечеру следующего дня, я решил перед отъездом заглянуть к ней и выяснить, что она видит на месте взрыва. И здесь проявились такие фантастические события, в истинность которых поверить трудно, но описать которые я считаю возможным, поскольку они действительно происходили и имели вполне реальное продолжение.

Заехав к Е.С., я рассказал ей о воронке, и попросил описать, что она там видит.

Она спросила: "А где Сасово находится?"

Я ответил: "Около 200 км восточнее Рязани".

С минуту она настраивалась, а потом сказала: "Чувствую воронку, и из неё идёт в космос сигнал SOS ".

"Какой сигнал?" - не поверил я.

"Сигнал SOS в космос".

"Ты что, знаешь морзянку?" - не подумав, выпалил я.

"Нет. Но сигналы различаются не по "морзянке", а по тональности, как бы это сказать правильнее, по настроенности и тревоге, которая всегда различима в сигналах".

"Но почему же он идёт из-под Земли? Кто оттуда может сигнализировать? И почему SOS?"

"Потому, что под поверхностью Земли находится тарелка, терпящая бедствие. Сигнал, как бы по воронке, идёт с неё. Там что-то происходит. Что-то делают два существа, а трое неподвижны".

"Тарелка?! - Но как она там оказалась?"

"Она пролетала над поверхностью, и в этом месте что-то испортилось. Пока они занимались починкой, гравитационное поле втянуло их под поверхность Земли. Там ненормальное гравиполе."

"Но как ты это узнаёшь?"

"Не знаю. Так ко мне поступает информация. Их корабли перемещаются в космосе в состоянии "молекулы", и для них земная "твердь" не является таковой. А под поверхностью произошла авария и выброс какой-то энергии. Выброс имел спиралевидную форму и образовал воронку.

Я тут же набросал на каком-то листочке схему аппарата в подземном положении (рис.4), а сбоку пририсовал что-то вроде расширяющейся трубы 1, и показал Е.С. Она зачеркнула деталь 1 на схеме, перенесла её на центр аппарата и сказала:

"Экипаж не погиб сразу и уже две недели подаёт сигнал SOS. Выжившие ожидают помощи. Откуда - не знаю".

Рис. 4.

Спрашиваю: "На какой глубине находится аппарат?"

"Где-то в пределах 30 метров. А точно сказать не могу. Авария произошла в центральной части".

Вся эта информация была неожиданной, более чем фантастична и невероятна. Настолько, что у меня больше не нашлось вопросов. Я не знал, верить ей или нет. И хотя мне было известно, что под действием изменяющегося напряжения гравиполя тела изменяют свой объём, а значит, могут иметься технические возможности за счёт воздействия внутренних сил варьировать его внешними размерами, поверить, что это изменение может "обращать" аппарат в "молекулу" никак не удавалось. С другой стороны, информация о том, что воронка есть следствие техногенного выброса энергии и продуктов аварии, как-то не вписывалась в систему сложившихся знаний. И в то же время уже подсознательно было заложено, что под Землёй погибают некие разумные существа, помочь которым ни ты, ни все люди Земли не в состоянии. И не потому, что нет технических возможностей, а потому, что сложившаяся ситуация ещё не вмещается в человеческое сознание, и поэтому как бы не существует.

На вокзал я направился не только в полном смятении чувств, но и с оформившимся пониманием того, что в районе воронки надо также искать следы техногенного, а не только природного или взрывного воздействия. То есть то, что вряд ли могли искать участники других экспедиций.

Уехать в Сасово оказалось делом сложным. Был разгар отпускного сезона и, как всегда летом, билеты на поезда в день отъезда достать было практически невозможно. Пришлось всю ночь добираться на перекладных. Сначала до Голутвина, затем до Рязани и, наконец, до Сасова. Как бы то ни было, в 9-м часу я позвонил начальнику милиции майору Геннадию Леонидовичу Моняк с просьбой об аудиенции. Он отложил аудиенцию до 10 часов (до окончания оперативки) и сказал, что надо также пригласить Нину Николаевну Авдонину. И с майором, и с Авдониной я был знаком ещё по работе над разгадкой первого взрыва.

День был сумеречный. По приходе поезда шёл моросящий, по-осеннему мелкий дождь, который подмочил растительность и слегка прибил пыль. Когда я подходил к милиции, дождь прекратился, но серая мгла не развеивалась. В кабинете начальника милиции уже находилась Нина Николаевна. Поздоровавшись, обратился к ним с упрёком:

"Как же так! Ведь договорились, ежели что произойдёт, то мне позвоните сразу. А выходит, - узнаю из газет, с таким опозданием".

Моняк: "Простите, Анатолий Фёдорович. Так закрутились, что кроме своего начальства вообще никому не звонили. Всяк из вашего учёного брата по своему узнаёт и добирается, а службы информировало начальство".

Спрашиваю: "И из многих институтов были?"

"Да не все к нам обращаются, - отвечает Геннадий Леонидович, - охраны у воронки нет, а из учёных приезжало человек шесть или семь из разных организаций. Наши районные службы побывали все. А милиция - раньше всех. Конкретное заключение никто не дал".

"А какие-нибудь особенности взрыва или воронки учёными обнаружены были?"

"Из тех, кто после обследования контактировал с нами, никто никаких особенностей не отмечал. Воронка как воронка. Единственно, что звука от взрыва не было, да и окружающая растительность от ударной волны не пострадала. Отсутствуют следы и запахи горения".

Вступилась Нина Николаевна: "Жители Фроловского говорят, что ночью около двух часов что-то с треском хлопнуло, как при переходе самолётом звукового барьера, а вот в какой день - не помнят. К тому же нигде никаких разрушений нет".

"Что ж, - говорю, - воронка