Сибирь, союзники и Колчак. Поворотный момент русской истории. 1918—1920 гг. Впечатления и мысли члена Омского правительства - Георгий Константинович Гинс

могло быть! Ошибались не мы и не армия. Большевики хуже Семенова, Розанова и даже Калмыкова, и Политический центр обманывает народ. Ликуют не свободные, а обманутые. Они приобрели не мир, а рабство. До сих пор они воевали и защищались. Теперь они будут беззащитны. До сих пор они были сыты и одеты, теперь будут голодны и будут ходить в рубище. Они имели отдых, теперь будут лишены и сна, и радости, их мысль будет убита горем, нуждой и непосильным трудом рабов, закованных в кандалы.

Нет, прочь сомнение! Мы были правы. С большевизмом не может быть мира, при большевизме не может быть свободы. Народ проклянет не нас, а тех, кто его предал большевикам.

В предчувствии надвигающейся грозы бегут все иностранцы, бегут чехи, всё стремится прочь, подальше от большевизма, с омерзением, какое испытывают к проказе, с ужасом, который внушает чума.

Чехи предсказывали, что однородное социалистическое правительство – абсурд. Они лучше других иностранцев знают, что нужно Сибири, и, если есть иностранцы, которые надеются, что через Политический центр лежит дорога к истинной демократии, они скоро убедятся в противном.

Мы были правы, когда защищались, мы были во многом виновны, но не тогда, когда проявили твердость и не сдавались, а тогда, когда проявляли безволие и недостаточно твердо нападали.

Так думал я, сидя в гостеприимном убежище, в дни торжества иркутских заговорщиков.

Глава 28

Уроки интервенции

Чехословацкое войско покинуло Сибирь, где оно в течение двух лет делало и свою, и русскую историю. Эта история полна захватывающего интереса и поучительности. Чехословацкие силы, организованные, дисциплинированные и культурные, все два года занимали в Сибири исключительное положение. Все время русское население напряженно следило за тем, что делают чехи, все время оно надеялось, что чехи, которые положили начало освобождению Сибири, помогут и закончить его. К чехам относились сначала не как к иностранцам, а как к братьям-славянам.

Но конец оказался совершенно неожиданным. После двух лет Гражданской войны, началом которой страна обязана чешскому выступлению в конце мая 1918 года, Сибирь вернулась даже не к тому же, а к гораздо худшему положению, а чехи проявили себя типичными иностранцами, и их политические представители вели сношения с правительством международными «нотами».

Было бы, конечно, несправедливым переносить на чехов ответственность за все печальные последствия Гражданской войны, за военные неудачи, за ошибки политики. Но роль чехов во всех сибирских событиях была настолько важной по значению, что они сами, уходя, сочли нужным как бы оправдаться перед русским общественным мнением, опубликовать свое «Обращение к Сибири».

Чехи о самих себе

Мы поддерживали демократию и помогали бороться с реакцией – вот основной мотив чешского обращения. Поддерживали Сибирскую областную думу в борьбе против Сибирского правительства. Поддерживали Комитет членов Учредительного собрания и добились создания уфимской Директории.

Оставили фронт, когда победила омская реакция. Оставили железную дорогу, когда стало невмочь переносить те ужасы, которыми сопровождались карательные экспедиции правительственных войск, усмирявших крестьянские восстания.

Заявили всему миру о моральной невозможности оставаться в стране, где действует такое правительство, как в Омске, правительство насилия и крови.

Захватили в свои руки транспорт, так как русские не могли с ним справиться.

Приняли под свою охрану золото и выдали его народной власти в Иркутске.

Охраняли адмирала Колчака и предали его народному суду, не только как реакционера, но и как врага чехов, так как адмирал приказал Семенову не останавливаться перед взрывом тоннелей для того, чтобы задержать чешское отступление на Восток.

Все это написано в чешском обращении к Сибири, обращении, составленном молодыми, еще малоискусными чешскими политиками, не умевшими скрыть невыгодной для них правды и с головой выдавшими всю чешскую вину перед Россией.

Чехи помогают

Самосохранение или борьба за славянство?

В конце мая чешские эшелоны раскинулись на пространстве великих русских путей от Пензы до Владивостока. По немецкому настоянию большевики потребовали их разоружения. Требование это не лишено было основания. Чехи были военнопленными, по большей части – перебежчиками. Русское правительство одело и снарядило их, и русские власти, какими бы они ни были, вправе были оставить это вооружение себе.

Но чехословацкое войско должно было обеспечить себе безопасность следования, и, кроме того, оно действовало по указаниям союзников и покровителей, на помощь которым должно было отправиться.

«Немцы не могут победить, – так говорили чехи перед своим выступлением в Сибири. – У союзников все рассчитано. Помощь Америки обеспечивает победу. Русские погубили себя преждевременным миром, а мы обеспечиваем будущую свою независимость верностью союзникам».

Однако положение чехов оказалось очень затруднительным. Пробиться к Тихому океану, совершив поход в шесть тысяч верст, при постоянном сопротивлении хотя бы и слабых красных сил, и при разбросанности собственных на огромном пространстве – этого чехи не могли бы сделать, если бы не заключили союза с русскими военными организациями, созданными во всех сибирских городах разными политическими партиями и группами.

Выступление чехов не было направлено ни в сторону демократии, ни в сторону реакции; оно было предпринято в силу инстинкта самосохранения и при ближайшем участии офицерских организаций.

Не будь последних, ни один чешский эшелон не мог бы сдвинуться с места, потому что его место вновь занималось бы красными и каждая станция встречала бы чехов огнем. Чехам пришлось бы собираться в большие группы, выжидать подхода наиболее отставших частей, рисковать, что в это время сплотятся и красные силы, и совершать длительный и тяжелый поход.

Чешское выступление не заключало в себе ничего героического. Оно было вынужденным.

Совместная борьба чехов и русского офицерства кровью спаяла их братский союз. Их взаимные обязательства стали священными. Обе стороны понесли много тяжелых утрат, и тени зверски замученных большевиками чехов и русских требовали завершения совместно начатой борьбы.

Чехи-герои

Когда путь во Владивосток был очищен, чехословацкие эшелоны повернули на Запад.

В этот момент чехи проявили истинный героизм. Пробиться через всю Сибирь к открытому простору Тихого океана и затем «возвращаться обратно за тысячи верст, чтобы закончить славно начатое дело, – это был подвиг».

Так характеризовал я поход чехов в славянской газете «Наш путь» (Омск. 1919. 15 сентября).

Конечно, возвращение на Запад было продиктовано не одними только идеальными побуждениями: желанием спасти Россию, сознанием ответственности перед Сибирью, которая вовлечена была чешским выступлением в преждевременную, еще недостаточно тогда назревшую борьбу с большевиками. У чехословацкой армии было указание Парижа вернуться на Запад. Они должны были считаться с указаниями союзных держав, от которых зависело предоставление транспорта для переезда на родину. Союзники же еще не оставляли мысли о восстановлении русско-германского фронта.

Но,