Живой Журнал. Публикации 2013 - Владимир Сергеевич Березин

Москва, Воронцовский пер., 5/7, стр. 1

вт. — вск. с 9-00 до 24-00

1200 руб/3 ч. (400 руб/час)

+7 (495) 663-99-01

_______________________________________

Лефортовские бани

Оружейные бани

Усачёвские бани

Донские бани

Калитниковские бани

Коптевские бани

Астраханские бани

Тихвинские и Дангауэровские бани

Селезнёвские бани

Сандуновские бани

Покровские бани

Ржевские бани

Извините, если кого обидел.

02 июля 2013

Вятские бани (2013-07-03)

Вятские бани я любил. Собственно, там меня и приобщали к банному делу. Да только потом Вятские бани надолго закрывались, а теперь у них на сайте и вовсе вот что написано. Чем это дело кончится, мне неведомо. C вятскими банями был отдельный перфоманс — когда-то это были одни из лучших бань Москвы. Потом эти бани переживали трудные времена, а потом, как я показал, их сайт и вовсе украсился объявлением "У нас происходит рейдерский захват". И вот они открылись — и туда на разведку стали выдвигаться разные люди, помнящие былое.

Печь в банях — дрянь.

То есть, тут два обстоятельства — кажется, печь долго не ремонтировали, но куда большие проблемы в том, что баня работает только один день в неделю — четверг.

Это очень дурно.

Нет, даже в Москве, сохранились бани, чередующие мужские и женские дни.

Это обычно в маленьких городках, где в бане просто одно отделение — но чушки в печи греют одинаково, изо дня в день. А если греть чугунный потрох печи только накануне единственного дня, то ясно, что ничего путного не выйдет. Я пришёл туда к шести, а посетителей пускали с двух. В печи было уже черным-черно, никакого красного цвета болванок там и не обнаруживалось. При мне более молодые шушукались — "Ишь, старые мухоморы нажаловались на нас Гургенычу. Поддаём, дескать, шайками". У меня не было претензий — печь была, что называется, залита. Туда можно было уже шланг засовывать — хуже не будет.

Меж тем, баней заведуют странные люди странной национальностью — мне говорили, что баня вернулась к прежним владельцам, но кто были прежние — неясно.

Я-то по своему опыту знаю, что пока происходит делёж собственности, основные фонды стремительно приходят в упадок, чуть медленнее, чем во время воскресения. Оказывается, что не просто не проводился регламентный ремонт, а многое и вовсе спизжено.

Я побеседовал с непонятными людьми и остался в недоумении. Другие разведчики расспрашивали их про наличие того и сего. Слушая эти разговоры, я вспомнил старый анекдот про разорившегося нового русского, что открыл публичный дом. В ценнике значился "анал" — 200 и "орал" — 100. Когда его попросили о традиционном варианте, он стушевался: "Скоро поднимемся и будет, а пока я один работаю". Речь, конечно, был а не о девушках, а о каких-то заявленных банных услугах.

Хотя я нашёл одну старую лавку былых времён. Большинство лавок там облеплено какой-то странной инкрустацией — ракушками и камешками — на фотографиях видно, что это выглядит как странное полотенце. Сидеть на этом невозможно, и зачем это сделано — мне неведомо. Часть такой мозаики обнаруживается и в парной — какие-то готические замки. Что они делают среди волглого русского пара — непонятно.

Шайки в Вятских банях сбродные — некоторые старинные, жестяные.

В общем, это ностальгические руины. Посмотрим, что будет осенью, конечно. Но сравните ценник Астраханских и Усачёвских с этим влажно-хамамным безобразием.

Светлой памяти Виктора Орловского

Наш народец собирался у высокого крыльца уже к шести часам. Продажа билетов начиналась в восемь, но солидные люди, любители первого пара и знатоки веников, приходили, естественно, раньше.

Первым в очереди всегда стоял загадочный лысый гражданин. В бане он был неразговорчив и сидел отдельно.

За ним стоял бывший прапорщик Евсюков в широченных галифе с тонкими красными лампасами. Он держал душистый веник и застиранный вещмешок.

Был там и маленький воздушный старичок, божий одуванчик, которому кто-нибудь всегда покупал билет, и он, благостно улыбаясь, сидел в раздевалке, наблюдая за посетителями. Эта утренняя очередь была единственной ниточкой, связывавшей старичка с миром, и все понимали, что будет означать его отсутствие.

Я сам знавал такого старичка. Он был прикреплён куда-то на партийный учет и звонил своему пенсионному секретарю, переспрашивая и повторяясь, тут же забывая, о чём он говорил. Секретарем, по счастью, оказалась доброй души старушка, помнившая чистки и так натерпевшаяся тогда, что считала своим долгом терпеливо выслушивать всех своих пенсионеров.

Готовя нехитрую одинокую еду, она, прижав телефонную трубку плечом и склонив голову на бок, как странная птица, внимала бессвязному блеянию. И жизнь перестала вытекать из старичка.

Он пребывал в вечном состоянии уплаты взносов и дремоты на отчётных собраниях пенсионеров.

Но, вернувшись к нашей бане, надо сказать, что множество разного народа стояло в очереди вдоль Третьего Иорданского переулка. Первые два были уже давно переименованы, а этот последний, третий, остался, и остались наши бани, отстроенные ещё сто лет назад, и вокруг которых в утренней темноте клубился банный любитель.

Стояли в очереди отец и сын Сидоровы. Отец в форме офицера ВВС, а сын — в только что вошедшей в моду пуховке с пушистой бахромой на капюшоне. Стояли горбоносый Михаил Абрамович Бухгалтер со своим младшим братом, который, впрочем, появлялся редко — он предпочитал сауну.

Раевский в этот раз привел своего маленького сына.

Толстый Хрунич постоянно опаздывал, и сейчас появился, как всегда, в последний момент, когда настало великое Полвосьмого, дверь открылась, начало очереди сделало несколько шагов и упёрлось в окошечко кассы. Кассирша закричала как умирающая на сцене актриса: «Готовьте мелочь!», быстро прошли желающие попасть на вечерние сеансы, а те, кому упал в руки кассовый чек с надписью «спасибо» (завсегдатаи брали сразу два — на оба утренних сеанса), побежали вверх по лестнице с дробным топотом, раздеваясь на ходу и выхватывая из сумок банные принадлежности.

Спокойно раздевался лишь Евсюков. Хрунич суетился, снимая штаны, щеголяя цветными трусами, искал мгновенно утерянные тапочки и вообще производил много шума. Рюкзаки братьев Бухгалтеров извергали из себя множество вещей, не имеющих по виду никакого отношения к бане. Вот пробежал в мыльню старший Сидоров, волоча за собой сразу три веника. Раевский торопливо расстёгивал курточку своего сына.