Беспокойные боги - Кристофер Руоккио

укрытия, чтобы броситься на следующую вражескую позицию. Мой меч пылал в руке - яркий, почти как раскаленное клеймо Рагамы, только холоднее. Я набросился на врага, рубанув ноги одного защитника и ударив другого в грудь, поразив его сердце.

За моей спиной приземлялось еще больше Сопряженных, в то время как их кефалофоры, управляемые теперь либо теми, кто все еще находился в воздухе, либо их собственными даймонами, сметали бастионы с воздуха. Каждый раз, когда одна из машин проносилась над головой, я испытывал желание пригнуться, но держал голову высоко, глядя вперед.

Короткая лестница вела от вершины стены к двери, ведущей в башню. Когда я достиг ее основания, ворота поднялись вверх, и внутри меня шевельнулся ужас.

Существо было похоже на паука, гигант из волокон и стали, во много раз превосходящий человека. Увидев его, я сбился с шага, разум оцепенел от ужаса. Прежде чем успел пошевелиться, оно обрушило на меня одну из своих бесчисленных конечностей. Я занес клинок, чтобы парировать удар, но его передняя лапа была непреклонна, и сила удара едва не сбила меня с ног. Я уклонился от резкого удара конечности, которая была вовсе не конечностью, а мечом длиной в десять футов. Только когда чудовище повернулось и поползло вниз по ступенькам на свет, я понял, что это было.

Это был вовсе не паук.

Это был человек.

Когда-то был человеком. Давно.

Один из Возвышенных, один из тех демонов, что продали свою плоть за власть, а вместе с ней и душу. Сквозь все эти конечности все еще можно было разглядеть человеческий облик, хотя туловище было увеличено, плечи и бедра расширены, чтобы вместить столько рук и ног. Он был больше похож на скарабея, чем на сына Земли, и, пробираясь ко мне, его лицо - простое украшение - улыбалось без шлема или забрала, защищавшего его от безвоздушного холода. Дюжина железных рук свисала с его туловища, как челюсти какого-нибудь ракообразного. Чудовище устремилось ко мне, легко спускаясь по ступеням, несмотря на свою массу. Оно подняло свой длинный меч, и о чудо! Его острие полыхнуло бледным огнем!

Оружие метнулось ко мне, и я крутанул мечом, чтобы парировать удар и сделать шаг внутрь. Лезвие с белой кромкой встретилось с моим собственным, и я слишком поздно заметил блеск высшей материи в сердцевине из обычной стали. Гигантский клинок просвистел рядом, и я только и смог, что поднять свое оружие в двуручном парировании, которое спасло меня от разрыва на две части. Сила этого удара была столь велика, что любой другой человек сломался бы. Но как я выдержал натиск ваяйдана-генерала Бахудде, так и здесь я выстоял, направляя время туда, где не дрогнул.

Думаю, моя выдержка потрясла химеру, потому что она на мгновение застыла, ее неживое лицо, управляемое подкожными проводами, напоминавшими имплантаты самого Лориана, нахмурилось в безвоздушной пустоте. Огромный меч из высшей материи снова опустился, и я снова поймал его, повернул назад и нанес удар твари. Мой клинок попал монстру в глаз, но он не почувствовал боли, только отпрянул и удвоил атаку. Из его израненного лица не текла кровь, в вакууме не вскипала жидкость. Еще одна из бесчисленных рук чудовища устремилась к моим глазам, и я поймал железный кулак в мою левую руку - мою новую руку из плоти. Я почувствовал, как отдача от удара отдалась во всех моих костях, но ни одна из них не сломалась.

Я ударил клинком по суставу длинной руки чудовища, почувствовал, как рассек слои. Придаток обмяк - должно быть, я перерезал стеклянные провода, по которым в руку поступали сообщения из защищенного мозга твари.

Я не ожидал, что сила придет так легко, потечет через меня, как чистая вода, и все же она пришла.

Но этого было недостаточно.

Одна из изогнутых передних конечностей существа схватила меня за лодыжку и дернула за ногу роняя. Я перерубил одно из многочисленных запястий, и суставчатые пальцы повисли на мне, пока я отползал назад по земле, чувствуя, как закованная в броню спина скрежещет о камень стены. Искалеченная рука свисала - наполовину отсеченная - с запястья, но еще две схватили меня за плечи, и гигантский меч высшей материи отвелся назад, когда Возвышенная тварь приготовилась вонзить острие под край моего нагрудника.

Это могло бы стать концом Адриана Марло, и концом бесславным, если бы из ночи не вынырнула огромная фигура и не поймала запястье, державшее меч. Это был один из кефалофоров, его крылья сверкали, а двигатели пылали голубым огнем. Он переместил свой вес и подбросил Возвышенного паука в воздух, словно борец, бросающий противника на ковер.

Мой железный спаситель развернулся и открыл огонь по химерическому чудовищу из плазменной установки, прикрепленной к одной руке. Возвышенный прикрылся щитом, вскинул руки, чтобы еще больше защитить свое ядро. На мгновение он застыл на месте. Я вскочил на ноги, все еще держа меч в руке. Спасший меня кефалофор приземлился всего в полудюжине шагов слева, и я двинулся вперед под прикрытием его орудий.

Подавляющий огонь моего спасителя разнес щиты монстра в клочья, и нагрудник Возвышенного раскалился докрасна. Даже если адамант и устоял против плазмы, компоненты внутри - человеческие и машинные - наверняка сварились, как омар в панцире. И все же могучий меч вспыхнул - десять футов пылающей высшей материи, синей, как молния. Я снова поднял меч, чтобы парировать удар и почувствовал сокрушительный вес сервоприводов. Глаза на этом мертвом, все еще человеческом лице широко раскрылись, когда я шагнул вперед, чтобы вонзить свой клинок в пылающее сердце монстра.

Возвышенный был последним защитником этой двери - возможно, капитаном врат. Люди вокруг меня сложили оружие. Они стояли на коленях, положив руки на головы.

Мы отвоевали ворота.

Люди на стене позади нас бежали, отступая к меньшей башне.

Кефалофор, пилот которого спас меня от капитана врат, опустился на колени, раскрыв шасси. Я двинулся поприветствовать своего спасителя, ожидая увидеть 2Мэйв, а если не 2Мэйв, то одного из ее лейтенантов. 5Эмона или 8Гаэль.

Но человек, спрыгнувший с АМП, был облачен в сверкающее золото. Из золота были его перчатки и сверкающие поножи. Шлем, который он носил на голове, сиял в свете башенных ламп. Какие бы мастера ни создали его - на Латарре или в незапамятные времена, - они сделали его в виде ужасной птицы, так что забрало напоминало крючковатый клюв сокола, а глаза были украшены бриллиантами, черными, как угли, так что человек внутри смотрел наружу сквозь оптические нити, инкрустированные