280 дней вокруг света: история одной мечты. Том 1 - Артемий Александрович Сурин

Ознакомительный фрагментхоть какую-нибудь информацию, за что можно было бы зацепиться. На форумах писали страшные вещи о пожизненном заключении и даже смертной казни за шпионаж. Как же не вовремя я попал в переплет! Выяснилось, что буквально накануне иранцы сбили американский дрон, и градус политического напряжения достиг пика. На улицах Ардакана на всем моем пути к хостелу в Язде были развешаны антиамериканские плакаты с лозунгами оскорблений и ненависти. Повсюду витала тяжелая энергия близящегося военного конфликта. Смутная тревога обволакивала меня в тесной комнатке, сдавливала горло осознанием неизбежного. Нет, это не тот Восток, который я так жаждал увидеть. Здесь для пришлого человека, не знающего ни языка, ни законов, возможен любой исход.

Как заевшая пластинка, в голове крутился весь день и особенно момент задержания. Вот я приехал в Херанак[2]. Вот увидел песчаные развалины деревни-призрака. Обошел окрестности, осмотрел, неторопливо поблуждал по пыльным лабиринтам, успел почувствовать себя настоящим исследователем, археологом. Индианой Джонсом, мать его. Здесь даже сам воздух словно застыл в далеком прошлом, когда вавилоняне ступали по этой потресканной земле, а теперь в городе неподалеку обосновались их прямые потомки. Горы, видневшиеся вдали, только усиливали впечатление древней и мистической картины.

Я внимательно проверил, нет ли где запрещающих знаков для полета дроном или предупреждений о близости закрытых объектов. Нанятый водитель, который на тот момент вел себя вполне адекватно, уверил меня, что все в порядке, это туристическое место, здесь можно снимать. До населенного пункта тоже было довольно далеко, да я и не планировал захватывать его дроном. Интерес представляли только развалины и природные пейзажи. Здесь было сразу несколько удачных ракурсов — руины, река, горы, мечеть.

Наметил план полета. Включил дрон. В меню не высветилось никаких красных зон, все зеленое, все чисто — gofly. Взлетел, сделал несколько широких пролетов, в основном над руинами, захватив немного пейзажей. «Красивые кадры, разрази меня гром», — подумал я, глядя на композицию кадра в смартфоне.

И в этот момент раздался вой сирен.

Я сразу понял, что это за мной, — никого, кроме меня, в целой округе не было. Словно кадр из дешевого боевика, вздымая пыль, ко мне подъехал полицейский пикап, из которого «десантировались» офицер и двое солдат с автоматами. Лица у всех троих были такие хмурые, будто я укокошил их армейского пса.

— Это вы снимаете? — отрывисто рявкнул офицер.

— Да, я. Вот, пожалуйста, разрешение на съемку, — я говорил без опасений, потому что знал, что ничего не нарушил. Но мой водитель, который перевел ответ на фарси, при виде вооруженных военных начал заметно паниковать. В тот момент я впервые будто кожей почувствовал — этот человек мне не помощник.

— Почему вы снимаете полицейский участок? — продолжил офицер.

— Я не снимаю полицейский участок. Я вообще не знаю, где он находится. Я снимаю руины и пейзажи. Вот — посмотрите кадры, — я пытался максимально спокойно и уверенно отвечать.

Началась возня. Офицер куда-то звонил, что-то уточнял у моего водителя, снова звонил, смотрел кадры с дрона. Я тем временем укрылся от палящего солнца в машине водителя. После часа напряженных диалогов решил связаться с посольством Украины. Было воскресенье, но в Иране этот день не выходной, и в посольстве подняли трубку. Лично консул, выслушав ситуацию, дал уверенный ответ: «Если есть разрешение — все законно. Все должно быть хорошо». Но потом добавил: «Разве только они захотят поиграть в политику. Держите нас в курсе».

И буквально сразу после окончания разговора я увидел лицо своего водителя с выпученными и полными ужаса глазами.

— Это все, это конец! — обреченно заскулил он. — Офицер приказывает ехать в участок.

Тогда я даже ухмыльнулся, потому что еще не понимал причин его паники. Всю дорогу водитель дергался, ерзал, заламывал руки и причитал.

— О Аллах, что же теперь с нами будет, — он твердил эту мантру как заведенный.

— Послушай, — я старался говорить спокойно и воззвать к его здравому смыслу, — у меня есть разрешение на съемку дроном в Иране, я его официально оформил. Тем более что ничего запрещенного в кадрах нет — ты же видел. Запрещающих знаков не было. И ты же сам говорил мне, что здесь можно снимать.

— Я? Когда? Нет! Я такого не говорил, excuse me, не-е-ет!

Осознание того, что он потопит меня при первой же возможности, пришло молниеносно. Оставшись совершенно один, без союзников, даже без надежного переводчика, рассчитывать я мог только на себя.

В полицейском участке у меня сразу отобрали паспорт, но еще разрешали звонить в посольство. Консул долго бодался на фарси с копами и таки помог вернуть паспорт. Но все это оказалось лишь прелюдией, всего-навсего кругами вокруг жертвы, которые делает акула, перед тем как провести решающую атаку.

За почти семь часов, проведенных в полицейском участке, меня не слушали, не видели, не понимали и не хотели понимать. Я был пустым местом для цепных псов чиновничьей машины. Они постоянно кому-то звонили, лаяли на фарси, сновали туда-сюда, перекладывали какие-то бумаги. Чувство, когда от тебя ничего не зависит, вызывало скорее раздражение, чем страх.

— Вы же посмотрели дрон, там ничего нет, — в очередной раз обратился я к офицеру через водителя.

— Вы могли там все стереть, — отрезал тот. И добавил: — Мы передаем ваше дело в суд.

На этих словах водитель затрясся так, что стал похож на эпилептика в самый разгар приступа.

— Мы должны явиться завтра в 7:30 утра в суд города Ардакан, — перевел он гробовым голосом, будто уже стоял одной ногой в могиле.

Его страх начал передаваться мне, и все больших усилий стоило держать себя в руках. До последнего не хотелось верить, что все настолько серьезно. Возвращенный паспорт немного грел душу, и мыслями я уже практически выезжал дальше по маршруту кругосветки.

Боже, скорее бы все это закончилось!

* * *

На следующее утро в 7:15 по местному времени, уставший и вымотанный после бессонной ночи, встревоженный и полный сомнений, я приехал к зданию суда. Водитель, бледный, словно полотно, припарковался прямо напротив входа в обычное правительственное учреждение, каких много у нас на родине. Небольшая аллея с высаженными деревцами, вокруг — железный кованый забор. Похоже, мы были первые посетители в тот день.

Пока не приехал судья, у нас было время перекусить. Минуты тянулись, как сутки. Я много и судорожно думал, предчувствие беды ворочалось, перекатывалось в районе грудной клетки. Но если произнести опасения вслух, казалось, страх станет материальным. Достаточно было того, что водитель паниковал за нас двоих, я же предпочитал молчать.

На телефоне высветилось очередное сообщение. Снова какой-то