Быть - Кельта

назавтра нарядиться. Даже стол в этот раз не с листами и писалами был, а с ремнями и по-разному украшенными вретищами и россыпью бронзовых колтов. Дея сидела поодаль у окна и заканчивала вышивку на новой волховке. Мала составила свою ношу на стол, пододвинув разложенные подвески и амулеты, кивнула сестре и подошла к матери.

Дея устроилась на лавке возле южного окошка. Рядом поставила старую шкатулку с рукоделием, которую Мала помнила с самого детства, и куда по малости лет пыталась залезть и покопаться в манящем собрании сокровищ. Но теперь тот ребёнок давно стал взрослым и кроме пластин для плетения, спиц и крючков, иголок и моточков тонких цветных нитей уже заинтересовался множеством других вещей. Но коробка, сбитая из узких дощечек и украшенная незатейливой резьбой, всё равно осталась чем-то, что возвращало в то счастливое и беззаботное время в городе. А сегодня перед Малой сидела бледная высохшая женщина, которая старательно пыталась удержать иглу в костлявых пальцах, но гладь по подолу всё равно ложилась стежок к стежку.

— Отдохни, мама, — ласково попросила Мала, накрыв ледяные руки женщины своими. — Выпьем чаю, а я потом доделаю. Хорошо?

— Нет-нет, у тебя и своей работы хватает. Да и не могу я отдыхать, когда дела нет в руках. Занять себя мне чем? — в глазах женщины плескались вперемешку смирение и мягкая теплота. — Да и сама-то ты уже убегалаись. С зари тебя невидать было, всё завершила?

В ответ девушка лишь покачала головой и кивнула на сестру, севшую прямо на пол, сложившую свои белые тонкие ручки на груди и надувшую алые губки. Мале было смешно видеть младшую такой возбуждённой. Сейчас она совсем не походила на будущую княжну клана Стояновичей! Девочка среди небогатого выбора пыталась отыскать самую лучшую сорочку, маленькая капризная барышня, робевшая перед отцом, которого за свою жизнь и видела-то всего пяток раз, и до последнего боявшаяся, что обряда принятия её в клан не будет.

— Ясна, скушай пряник, — окликнула её старшая сестра. — А то всю красоту растеряешь.

Ясна вздрогнула и резко обернулась, звякнув колтами. Занятая одеждой и украшениями, она не заметила, как пришла Мала, и подавно не расслышала тихий разговор. Барышня поднялась и радостно бросилась к сестре. Пряник, к огорчению последней, она не пожаловала своим вниманием, а повлекла старшую к лавке, широким жестом обводя разложенную одежду.

— Помоги! Ничего не подходит! Как я завтра перед всеми предстану? — взмолилась барышня. — У меня же ни одной моченого льна нет, не говоря о бели! Да и расшиты по-простому, без стекла и каменьев.

— Не переживай по пустому. Они тебя принимают, а не сорочки твои берут. Вот станешь княжной и справим тебе червлёные и сорочку, и волховку, и повойку, и с матушкой золотом разошьём. Будешь у нас нарядней княжины ходить, — пообещала Мала и всё же усадила сестру за стол перед рассыпанными бронзовыми кольцами, среди которых ажурных и фигурных оберегов почти и не было.

— Не нужно, — Ясна погрустнела. — Лучше маму вылечим.

Мала и Дея переглянулись, но не ответили. Помолчали, а затем заговорили о стороннем и неважном, что девушку, служившую барышне, пора уже замуж отдавать, а значит и половину приданого ей собрать надо, за верную службу, чтобы жених достойный достался. Что лето в этом году доброе и ласковое, и дождей земле в меру, и солнца полям хватает. Потом остаток вечера готовили и прибирали наряд, заканчивали новую волховку и купали Ясну, чтобы в новую жизнь она шагнула без груза ушедших дней.

За окном стемнело. Уставшая от волнения и ожидания Ясна, наконец, уснула. Дея мягко погладила дочь по шелковистым светлым волосам, поправила прядку, чтобы не щекотала лицо и не тревожила сон, и расправила занавеску, чтобы свет лучины не будил барышню. А сама села рядом со старшей из дочерей, разбиравшей поднятые из сундука стопы листов и с сожалением откладывающую большинство из них на лавку. В трепещущем свете неверных огоньков в узорчатом светце казалось, что буквы в строчках пляшут неведомый танец. Дея не могла разобрать написанное и днём, не то что в полутёмной горнице, ведь грамоте её так и не выучили. Зачем? А вот её дочерям-волховницам и письмо подвластно, и, как ей казалось, весь мир для них.

Но не спокойно было материнское сердце, и старшая дочь не спешила утешить его. Наоборот, поддержала, как она умела: скупо, без лишних слов. А теперь Мала, не по годам юная, деловито отбирала, что взять с собой, а что оставить в старом доме.

— Завтра всё определится. — Мала не поднимала головы от своего занятия, но почувствовала пристальный взгляд и ответила. — Так или иначе, благодаря Ясне мы пятнадцать лет жили спокойной и счастливой жизнью рядом при клане. Если её признают как должно, то и нам жить станет ещё лучше.

— Ох, Малуша…

Дея села рядом и взяла шитьё, но работа не шла — руки дрожали. Мала покачала головой. Ей было больно видеть маму такой измученной, с исчертившими в свете огоньков лицо морщинами. Да и не укрылось от её взгляда, что женщина уже который день почти ничего не ест, так, ложку-другую, чтобы дочери не забеспокоились. Это чудо, что она столько продержалась, но, видимо, её время подходит к концу. Хорошо хоть успеет увидеть, как младшая дочка устроится. А ведь Мала помнила мать другой, полнотелой, всегда смеющейся хлебосольной хозяйкой, а не приживалкой-подёнщицей.

Глава 2

Жизнь не потрачена бесследно,

И где-то за её порогом

Нас ждут и любят. Непременно.

И улыбнутся по итогам.

(из песни кощуника)

Утро в их избушке началось ещё до рассвета. Дея и Мала молча расчесались, заплелись, убрали волосы в расшитые белые повои, с той лишь разницей, что дочь оставила его край свободным и её светло-светло-русая коса лежала на спине, а мать подвязала край полотна что ни прядки не показалось, прижали обручами, унизанными колтами. Достали из сундуков чистые рубы и сорочки… собирались, будто бы шли на испытание, судьбу меняющее. Девушка даже по-особому ремень застегнула и увязала свободный край, и под спину подвесила дополнительно два вретища, наполненные накануне. Сверху Мала надела лучшую волховку, а Дея старую понёву.

Они обнялись, всё так же понимая друг друга без слов, когда снизу послышался шум. Это девушка, приставленная к Ясне, пришла помогать. Мала разбудила сестру, помогла побыстрее умыться и усадила перед медным зеркальцем в