Быть - Кельта

одной рубе. Пока старшая ушла помогать девушке у печи, Дея гребешком долго и тщательно расчёсывала волосы младшей дочери, а потом не торопясь заплела тугую косу. Настояла надеть сорочку по материнскому выбору, сама набросила повой и повязала унизанные лучшими колтами рясны. Отошла на несколько шагов и с гордостью и слезами залюбовалась младшенькой.

А Ясна не сидела спокойно, ёрзала, крутилась, спорила, корчила рожицы зеркальцу. Она вся была одно сплошное нетерпение: «Отец меня точно-точно примет!» Окрылённая счастьем девушка смотрела и не видела ни мать, ни сестру, а те лишь переглядывались и не одёргивали её.

Когда пришел час, они все трое вышли из дома. Ясна то убегала вперёд, то, смеясь, возвращалась поторопить мать с сестрой. А Дея и Мала шли размеренно и торжественно и несли с собой по затейливо увязанному узелку. Ну узелок и узелок, мало ли что они захотели подарить барышне, когда её княжной назовут. Всё же для семьи большой праздник.

Так они прошли весь лабиринт приместья, вошли через широко распахнутые ворота в поместье и направились по широкой мощёной деревом дорожке прямо к княжим хоромам. Там в гриднице уже всё подготовили для обряда, но Дея с дочерьми пришли всё же рановато. Они устроились в уголке, и притихшая Ясна с любопытством рассматривала резной престол с высокой спинкой. Завитки резьбы на ней покрывали позолота и яркие краски. Подлокотникам мастера придали вид изготовившихся к прыжку рыси и волка, а само сидение покрывал мех медведя. Стены гридницы попрятались за нарядными щитами и за затейливыми занавесями. Середина оставалась пустой, но чуть поодаль стояли два крепких стола, накрытых скатертями. И даже лавки вдоль столов были лучше, крепче и добротней, чем в любом другом доме. Диво ли, что девушка четырнадцати лет от роду впервые тут оказавшись чуть заробела и с восторгом рассматривала всю эту красоту.

Три части часа спустя гридница начала заполняться людьми. Подходили наставники, много лет помогавшие Ясне разбираться с должными учениями, да и в назначенные часы делящиеся знаниями с талантливыми отроками в старшинном доме. И мать, и дочери, почтительно первыми здоровались с ними, но те хоть и отвечали на приветствия, отводили глаза и не оставались побеседовать или поддержать. Потом начали подходить и княжники с княжницами и княжичи с княжнами, хотя и не вся княжья семья. Мала высматривала Горана, но он так и не появился. Как не появилась и княжиня, всем известная своею мягкостью и добросердечием. Последним вошел сам княжъ, будто солнце ещё один лучик запустило. Он шел суровой поступью, а золото околецев и шитья на волховке мерцало весёлыми бликами.

Все встали, склонились в приветствии и стояли так пока княжъ не воссел на престол и не поздоровался с людьми. Дождался, пока все рассядутся обратно и взмахом руки показал Ясне встать в середине между столами. Девушка, получив ободряющий хлопок по плечу от сестры, потупив глаза, вышла вперёд. Под столькими взглядами ей было неуютно и страшно, но она старалась стоять спокойно и скромно, ведь сейчас всё решится, ей объявят, что её принимают в семью. Отец точно-точно возьмёт её в клан!

— Сегодня мы собрались здесь, чтобы судить, достойно ли это дитя составить славу и правду нашего рода и клана. Ну что, наставники, мастера и витязи, есть ли в ней сила, мощь и решимость? Достаточно ли воли и храбрости?

Ясна распрямилась, но взгляда от пола не подняла, лишь украдкой глянула на сидевших за столом по левую руку от княжа людей. А наставники, мастера и воеводы вставали по очереди и высказывались:

— В освоении грамоты была усердна, счёт осваивала и до книг охотча.

— Таланта волхвского небольшого. Но что имеет, развивает со всем усердием. Легче же ей даются просторы человека для: исцеление подвластно, меньше дара ко внушению. Совсем мало к стихиям, а что до всего касаемого боя, будь то стремительность или глаза стрелка, то едва-едва.

— Дитя это к оружему бою не стремится и таланта не имеет, ни ловкости, ни силы не проявила. Но на все занятия приходит и старательно трудится. Дополнительных уроков не просила и не просит.

— Науки волховские и житейские освоила все, что наставляли. Но рвения не проявляла, сложностей старалась избежать.

— За всем приместьем приглядываю. Но это дитя ни в работе, ни в шалостях отроковских не видел. Разве что за лекарями да знахарями порой ходит неотступно.

— Благодарю наставников и мастеров, что приглядели за недостойной, — княжъ кивнул и повернулся к правому столу, за которым сидели его дети и родичи. Старейшины не пришли. — А вы приняли бы её сестрою?

Раздался стук ладони по скатерти, потом ещё один, и ещё… И никто не встал, не подошел, не подал руки. От каждого же удара Ясна вздрагивала и беззвучно шептала: «Отец, Отец».

— Ну что ж, не вижу в этом дитя я ничего, чем славен мой род. Значит и не достойна она стать одной из нас. Нет у меня такой дочери. Ступай, отроковица.

Княжъ отвернулся и ему подали дюжину листов на ажурном подносе, составившем, должно быть, славу своему мастеру-плотнику. Он ждал, пока посторонние покинут гридницу, чтобы продолжить обсуждение более важных дел. И Дея осторожно вывела младшую дочь, с трудом сдерживающую слёзы и не поднимающую головы.

Они спустились по крыльцу, прошли по дороге, вышли за ворота поместья. Мала и Дея тянули младшую, торопясь и поторапливая, оглядываясь по сторонам, а она плелась словно кукла тряпичная. В приместье в первом же укромном закутке остановились. Старшая сестра развязала свой узелок, накинула на плечи луду, достала остальные увязанные вещи. Мать распустила завязки на повое и ей на спину упала длинная наполовину седая, наполовину русая коса. Если не приглядываться, волосы казались светло-русыми. Сняла понёву и взяла у дочери волховку, точно такую же, как у девочек, надела на себя. Вторую луду Дея набросила на плечи младшей дочери, поцеловала девочку в макушку, сжала её ладони вокруг второго узелка и обратила взор на старшую.

— Не бойся, мама, я не оставлю сестру. Не оставила бы, коль бы приняли, не оставлю и сейчас.

— Торопитесь. Времени нет.

Женщина выбежала из укрытия, но вскоре пошла медленно, понурив голову и вытирая глаза краем повоя. Нет, она не плакала, но так можно было спрятать лицо. Да и оглянулась она всего лишь раз, надеясь хоть издали увидеть своих искорок, но девочки уже скрылись за домами. И вся жизнь шла рядом медленными, тихими шагами.

Целую вечность