Семейная драма XVIII столетия. Дело Александры Воейковой - Александр Борисович Каменский

Московскую консисторию, которая, судя по всему, также все эти годы о деле Воейковых не вспоминала, ушло заверение в том, что коллегия не дремлет, а трудится в поте лица. Наконец, удалось установить, что свидетель венчания Дукович, к этому времени уже поручик в отставке, служит смотрителем в Елисаветградской провинции, а другой свидетель Кахов – в чине капитана – в Македонском гусарском полку. Коллегия немедленно послала в канцелярию этого полка «вопросные пункты», по которым следовало опросить капитана, но оттуда последовал ответ, что в настоящий момент Кахов находится в командировке в Москве в Кригс-комиссариате. Однако там его тоже не оказалось, и где он, чиновникам Кригс-комиссариата было неизвестно. Пока депеши ходили по просторам империи, Кахов, видимо, вернулся к полку, и его удалось допросить. Он оказался ветераном Семилетней войны и Крымского похода, побывавшим в плену у неприятеля и раненым на поле боя[1]. Эпизод почти десятилетней давности он помнил смутно, но утверждал, что поверил на слово родственникам невесты, познакомившим его с женихом. На календаре был уже 1778 г., и не успела Юстиц-коллегия сообщить эти ценные сведения консистории, как в мае оттуда прибыла новая промемория. В ней сообщалось, что служащим духовного ведомства удалось побеседовать с чудесным образом обнаруженными Федором (уже прапорщиком) и Александрой Воейковыми и те сообщили, что в действительности отец жениха, уезжая восемь лет назад из Москвы, сперва дал согласие на их брак, но потом передумал, ибо «возымел на него [Федора] гнев свой за доставшияся ему от покойной бабки ево Катерины Гавриловой Милославской вотчины и подал то прошение». Посоветовавшись с вышестоящим начальством в лице митрополита Платона, консистория признала брак законным. Коллегия облегченно вздохнула и сдала дело в архив[2].

Надо заметить, что, согласно родословной Воейковых, надворный советник Александр Матвеевич скончался в 1777 г. (похоронен в Донском монастыре в Москве) и, значит, подтвердить или опровергнуть показания сына и невестки, данные ими в консистории в 1778 г., уже не мог. Также обращает на себя внимание, что уже 22 января 1770 г., то есть не позднее шести месяцев после венчания, у молодоженов родилась дочь Наталья, что заставляет предположить, что Александра пошла под венец будучи, как выражались в XVIII в., «непраздна», именно это обстоятельство заставило поспешить со свадьбой, и вряд ли А. М. Воейков, требуя расторжения брака, не знал о существовании внучки.

Не оставивший, по-видимому, заметного следа в истории надворный советник Александр Матвеевич Воейков имел брата Федора (1703–1778) – генерал-аншефа, последнего губернатора оккупированной русскими войсками во время Семилетней войны Восточной Пруссии, а позднее генерал-губернатора Новороссии, а также сестру Марию (ок. 1724 – после 1757), которая была первой женой деда А. С. Пушкина Льва Александровича[3]. Отец Александры Поливановой Игнатий Иванович, умерший примерно в 1766 г., был сперва «пажом при дворе, откуда в 1732 г. поступил в Сухопутный кадетский корпус, но за “непонятием наук”, в том же году отправлен в Военную коллегию, определен в Ярославский (?) пехотный полк» и, как мы видели, дослужился лишь до звания капитана[4]. Его сын Евграф, свидетель на свадьбе сестры, в 1770 г. вышел в отставку в звании секунд-майора. Но у Александры Поливановой было еще двое братьев – Иван (1740–1786), впоследствии генерал-поручик, рязанский и саратовский наместник, и Юрий (1751–1813), генерал-майор, участник русско-турецкой войны 1787–1791 гг. и Отечественной войны 1812 г. В 1760-е годы и Иван, и Юрий Поливановы служили в том же лейб-гвардии Конном полку, где служил Федор Воейков, и, возможно, именно через них состоялось его знакомство с будущей супругой. Что же касается другого свидетеля венчания, Гавриила Ивановича Поливанова, также вышедшего в 1770 г. в отставку в чине премьер-майора, то он, как и Кахов, был ветераном Семилетней войны, и, вероятно, именно ему последний и доверился[5]. Женой Александра Матвеевича и матерью Федора Воейкова была княжна Наталья Алексеевна Милославская, и, соответственно, имение (возможно, в Казанской губернии) он получил в наследство от бабки по матери и, вероятно, в честь матери назвал и старшую дочь. Сам же Федор родился в 1748 г.[6] и, значит, женился в 21 год. Наконец, нельзя не упомянуть, что, когда в мае 1778 г. супруги давали показания в Московской духовной консистории, Воейкова носила под сердцем сына Александра (1778–1839), будущего известного поэта и переводчика, приятеля В. А. Жуковского и братьев Андрея и Александра Тургеневых, появившегося на свет 30 августа того же года. Кстати, то обстоятельство, что его нарекли Александром – возможно, в честь недавно умершего деда, – косвенно указывает, что отец с сыном к этому времени уже помирились[7].

Завязка: занавес поднимается

Вновь обнаруженные и публикуемые ниже документы составляют дело 2749 описи 1 фонда 7 Российского государственного архива древних актов[8]: это дело представляет собой коллекцию документов высших правительственных учреждений России XVIII в., занимавшихся расследованием политических преступлений, – Преображенского приказа, Канцелярии тайных и розыскных дел и Тайной экспедиции Правительствующего Сената. На первый взгляд обнаружение документов именно в этом архивном фонде может показаться странным, поскольку речь в них идет о сугубо семейном конфликте и ничего политического, того, что могло трактоваться как государственное преступление – посягательство на жизнь государя, оскорбление величества, заговор, бунт, измена или хотя бы «похищение государственного интереса», – в них нет. Однако на практике, в особенности в царствование Екатерины II, Тайная экспедиция Сената в полном соответствии со своим названием занималась не только политическими делами, связанными с угрозой государству, но и теми, суть которых, по мнению верховной власти, не должна была быть предана огласке, стать известной широкой публике, – в частности, касавшимися людей известных, с положением в обществе и системе государственного управления. В этом, с одной стороны, отразилось свойственное тому времени широкое понимание политического, а с другой – осознание императрицей значения общественного мнения и ее забота о репутации, причем в данном случае не столько своей собственной, сколько, как становится понятно из публикуемых документов, дворянской элиты и, следовательно, страны в целом.

Дело 2749 содержит историю скандала – далеко не уникального и, в сущности, довольно заурядного, – но нужно было по возможности постараться не сделать его публичным, тем более что в него оказались вовлечены высшие сановники империи. Можно предположить, что и сами участники семейной драмы также не желали широкой огласки. Во всяком случае, главная героиня – Александра Воейкова – говорит об этом прямо, всячески подчеркивая свое стремление соблюсти внешние приличия. В то же время, если бы в условиях публичности, к примеру, как в Англии того времени, об этом скандале стали бы писать газеты и вокруг него сформировалось общественное мнение, исход, возможно, был бы иным.