Басни - И. И. Хемницер

Собака привязи избавиться хотела

                   И привязь стала было рвать;

Не рвётся привязь; грызть её – и переела.

                   Но тою ж привязью опять,

Которой связанны концы короче стали,

Короче прежнего собаку привязали.

Обоз

                            Шёл некогда обоз;

А в том обозе был такой престрашный воз,

Что перед прочими казался он возами,

Какими кажутся слоны пред комарами.

Не возик и не воз, возище то валит,

                   Но чем сей барин-воз набит?

                                      Пузырями.

Осёл-невежа

                   Навстречу конь ослу попался,

                   Где путь весьма теснёнек был.

         Конь от осла почтенья дожидался

И хочет, чтоб ему дорогу уступил;

Однако, как осёл учтивству не учился

                   И был так груб, как груб родился,

                   Он прямо на коня идёт.

Конь вежливо ослу: «Дружок, посторонися,

                   Чтоб как-нибудь нам разойтися,

                   Иль дай пройти мне наперёд».

Однако же осёл невежей выступает,

                   Коню проходу не даёт.

Конь, видя это, сам дорогу уступает,

Сказав: «Добро, изволь ты первый проходить.

Я не намерен прав твоих тебя лишить

                            И сам тобою быть».

Собака и мухи

Собака ловит мух, однако не поймает

И, глупая, не рассуждает,

Что муха ведь летает

И что поймать её пустое затевает.

Лови, собака, то, что под твоей ногой,

Не то, что над твоей летает головой.

Иван Андреевич Крылов

(1769–1844)

Иван Андреевич Крылов начал писать басни уже в зрелом возрасте, будучи известным и опытным литератором – драматургом и прозаиком. Сначала, в конце 1780-х – начале 1790-х годов, Крылов стал известен как язвительный сатирик, продолживший традиции просветительской прозы критика, журналиста и издателя Н. И. Новикова. С первых дней литературной деятельности Крылова и до 1810-х годов на сценах домашних и профессиональных столичных театров с успехом шли его комедии «Подщипа» («Трумф»), «Пирог», «Модная лавка», «Урок дочкам» и комическая опера «Илья-богатырь». Современники по праву видели в Крылове-комедиографе преемника Д. И. Фонвизина.

Баснописец служил в публичной библиотеке, самолично издавал журнал «Почта дýхов», в котором помещал сочинённые или переведённые им сатирические письма, а позже стал вместе «с товарищи» выпускать журналы «Зритель» и «Санкт-Петербургский Меркурий».

Но настоящую славу в веках принесли ему басни, в которых он в иносказательной форме доносил до простых людей истинный смысл происходящих тогда в стране событий. Он так же, как другие баснописцы, часто использовал опыт своих предшественников, перерабатывая басни Лафонтена, восходящие к произведениям Эзопа и Федра («Ворона и Лисица», «Стрекоза и Муравей», «Лисица и виноград» и другие). А поскольку нравственная мысль народа выражена в языке, то именно народный язык стал для Крылова основой, источником «слога» его басен. Но Крылов не имитировал народный язык. Он искусно обрабатывал его и придавал ему литературные формы, сохраняя живые устные интонации и лукавую насмешливость народного ума.

Портрет И. А. Крылова работы К. П. Брюллова. 1839

Стрекоза и муравей

Попрыгунья Стрекоза

Лето красное пропела;

Оглянуться не успела,

Как зима катит в глаза.

Помертвело чисто поле;

Нет уж дней тех светлых боле,

Как под каждым ей листком

Был готов и стол, и дом.

Всё прошло: с зимой холодной

Нýжда, голод настаёт;

Стрекоза уж не поёт:

И кому же в ум пойдёт

На желудок петь голодный!

Злой тоской удручена,

К Муравью ползёт она:

«Не оставь меня, кум милой!

Дай ты мне собраться с силой

И до вешних только дней

Прокорми и обогрей!»

«Кумушка, мне странно это:

Да работала ль ты в лето?» —

Говорит ей Муравей.

«До того ль, голубчик, было?

В мягких муравах у нас

Песни, резвость всякий час,

Так, что голову вскружило».

«А, так ты…» – «Я без души

Лето целое всё пела».

«Ты всё пела? это дело:

Так поди же попляши!»

Ворона и лисица

         Уж сколько раз твердили миру,

Что лесть гнусна, вредна; но только всё не впрок,

И в сердце льстец всегда отыщет уголок.

Вороне где-то Бог послал кусочек сыру;

                   На ель Ворона взгромоздясь,

Позавтракать былó совсем уж собралась,

         Да позадумалась, а сыр во рту держала.

                   На ту беду Лиса близёхонько бежала;

         Вдруг сырный дух Лису остановил:

Лисица видит сыр, Лисицу сыр пленил.

Плутовка к дереву на цыпочках подходит;

Верти́т хвостом, с Вороны глаз не сводит

         И говорит так сладко, чуть дыша:

                   «Голубушка, как хороша!

                   Ну что за шейка, что за глазки!

                   Рассказывать, так, право, сказки!

         Какие пёрушки! какой носок!

И, верно, ангельский быть должен голосок!

Спой, светик, не стыдись! Что, ежели, сестрица,

При красоте такой и петь ты мастерица, —

                   Ведь ты б у нас была царь-птица!»

Вещуньина с похвал вскружилась голова,

         От радости в зобу дыханье спёрло, —

И на приветливы Лисицыны слова

Ворона каркнула во всё воронье горло:

Сыр выпал – с ним была плутовка такова.

Слон и моська

                   По улицам Слона водили,

                            Как видно, напоказ —

Известно, что Слоны в диковинку у нас, —

         Так за Слоном толпы́ зевак ходили.

Отколе ни возьмись, навстречу Моська им.

Увидевши Слона, ну на него метаться,

                   И лаять, и визжать, и рваться,

                   Ну, так и лезет в драку с ним.

                   «Соседка, перестань срамиться, —

Ей шавка говорит, – тебе ль с Слоном возиться?

Смотри, уж ты хрипишь, а он себе идёт

                            Вперёд

         И лаю твоего совсем не примечает».

         «Эх, эх! – ей Моська отвечает. —

         Вот то-то мне и духу придаёт,

                   Что я, совсем без драки,

         Могу попасть