Тридевятое. Книга первая - Ирина Кизимова

когда он так же предстал вместе со своими братьями пред царём-батюшкой под ласковым взглядом покойной матушки и озорной улыбкой младшей сестрицы. Уже давно нет никого из них среди живых. А о младшем брате Якове, ушедшем когда-то за Синее море, многие годы не было никаких вестей, все давно смирились с тем, что он сгинул в морской пучине или в далёких землях.

— Твоё слово закон для нас. — Сергей поклонился.

Вторя ему, Василий и Иван тоже отвесили поклоны. Послышался звук закрывающейся двери. Берендей выдохнул и вновь взял дрожащими пальцами ложку.

— Что лекари говорят? — услышав вопрос, он поднял тяжелый взгляд, так и застыв с зажатой в ладони дрожащей ложкой.

Младший из братьев — Иван стоял перед ним и переминался с ноги на ногу, он был юн, лёгкий светлый пушок едва затронул его лицо, не грозясь перейти в мощную бороду Сергея или пшеничные, завивающиеся усы Василия. Однако взгляд был не по годам решительным. Берендей постоянно про себя отмечал, что видит в младшем сыне себя: та же тяга к знаниям, те же способности к обучению… Но в отличие от него, Иван более добр и мягок. Он никогда не перечил ему напрямую, но всегда пытался помочь советом или осторожно высказывал своё мнение по тому или иному вопросу. Этими качествами мальчик пошёл в свою мать, чья улыбка сияла как солнце до самого конца.

— Всё одно. Ваша хворь неведома и неизлечима, царь-батюшка. — Берендей слегка поморщился, цитируя придворных лекарей.

— Неужели ничем нельзя помочь?

— Пью горькие отвары из трав, каждый раз они всё отвратительней на вкус.

— Возможно, стоит прибегнуть к методам заморских лекарей?

— Больше иголки в себя втыкать не дам. Я царь, а не ёж какой-то. — возмутился царь, припоминая печальный опыт взаимодействием с лекарями, прибывшими из-за самого Синего моря.

— А волшебные снадобья?

— Горбатого могила исправит.

Иван нахмурился.

— Вечно вы шутите, тятенька.

— Куда мне там.

Берендей резко посерьёзнел и оборвал нарастающее негодование сына следующей репликой.

— Ты о себе беспокойся. Трон мой лучшему достанется, испытания тяжёлые под стать вам. Только истинный царь их выдержать сможет. Али пройдёшь, али сломаешься.

— Все знают, что трон отойдёт старшему Сергею, он намного сильнее меня или Василия.

— Пусть так, но ты родился в царской семье и должен соблюдать наши традиции. А значит — бороться за право сидеть на троне. Испокон веков все царевичи состязаются в выбранных царём испытаниях. Но сначала невесту найти надобно, опорой и поддержкой она тебе станет.

Берендей вновь смягчил тон, вспомнив о покойной жене. Иван мать не знал, но выжил только благодаря её жертве. Роды, прошедшие неудачно, оставили за собой горечь прощания с любимой женой и счастье от обретения дорогого младшего сына. Осознание второго пришло не сразу. Первые годы жизни третьего сына Берендей не мог его видеть, а находиться в одной горнице с колыбелью было сродни пытки. «Почему выжил именно он?» — такой ужасный вопрос постоянно посещал царскую голову, как только воздух разрезал требовательный детский плач напоминавшего о себе Ивана. Чтобы не совершить ничего необдуманного, отец полностью закрыл для младшего сына своё сердце, отказывался замечать его, не справлялся о состоянии мальчика у кормилиц и мамок-нянек, которые, наоборот, старались отдать всю свою доброту и заботу младшему царевичу, так рано лишившемуся маменьки. Видя отношение тятеньки, старшие сыновья тоже стали сторониться его и попрекать на ровном месте. Однако Иван рос словно берёзка в чистом поле, гнулся от порывов ветра, но не ломался, стойко снося все выходки старших братьев. Мальчик со рвением учился как грамоте, так езде на лошади или боевому мастерству. И от этого усердия, любое дело у него спорилось.

«— Прости, я не знал её, но мне кажется, что она была похожа на солнце» — сказал шестилетний царевич, однажды пробравшись в покои своего отца. Берендей со сжиманием сердца сейчас понимает, что так и не посмотрел на него тогда, не удостоив мальчика даже упрёком. Лишь когда скрипнула дверь, царь поднял взгляд, заметив аккуратный берестяной свиток в дальнем конце деревянной лавки. Сначала он сделал вид, что не приметил его и продолжил корпеть над берестяными грамотами, но вскоре любопытство взяло верх. Слёзы градом покатились, как только он развернул послание. Закрыв глаза рукой, царь плакал словно младенец. Неумелыми детскими руками, черным угольком по белой бересте была нарисована молодая женщина, и улыбка её сияла словно солнце.

С той поры начала расцветать отцовская любовь алыми маками.

Берендей самолично справлялся об успехах младшего сына, чем сильно радовал ранее обеспокоенных его холодностью мамок-нянек. Иногда тайком наблюдал за тем, как мальчик упражняется с луком или мечом, и со временем его сердце оттаяло. Он перестал винить младшего сына в смерти дорогой супруги, а жизнь, наконец, наладилась.

Сейчас по прошествию стольких лет, он видел перед собой доброго, светлого душой и крепкого телом юношу, который был готов к состязанию за право занять престол.

— Слово царя-батюшки — закон. — Иван поклонился и поднял взгляд на отца, тот держался, но выражение его лица выдавало измученность болезнью, как бы ни старался Берендей выглядеть сильным, годы брали своё, а неведомая болезнь сжигала изнутри, порой делая некогда живое лицо похожим на бездушную маску, а руки царя тряслись не переставая.

— А сейчас ступай и гони Проню обратно, мне нужно закончить трапезничать.

Иван кивнул и послушно покинул горницу, решив больше не докучать отцу расспросами. На выходе у дверей он приметил Прохора, тот переминался с ноги на ногу, со скуки считая царапинки на дереве. Едва завидев царского сына, тот вздрогнул, откланялся и быстро юркнул за дверь — заниматься своими обычными делами — помогать царю. Бояре из-за этого постоянно негодовали: с чего бы царь решил оставить подле себя одного только мальца, мог бы приказать куда большему количеству служек ухаживать за ним, не было лишним и стрельцов поставить на стражу возле покоев. Но царь упрямо стоял на своём. «Это мой дом, я здесь каждого в лицо знаю, никто не посмеет мне навредить!» — обычно отвечал на их опасения Берендей. Хоть он и был слаб да подкошен болезнью, да дух его никто не мог сломить.

Иван отчасти с беспокойством бояр был согласен, но спорить с царём-батюшкой было словно воду решетом таскать, потому пока с советами временил.

— О чём это ты с отцом толковал? — Василий вырос перед ним внезапно