Приквел цветных революций: Апогей гибридной холодной войны. 1946—1991 - Дмитрий Викторович Суржик

А поскольку, по мнению Месснера, открытая «классическая» война невозможна (из-за краха ядерной монополии США), он разрабатывал новый тип войны: «В предыдущих войнах военные разбивали вражеских военных. В последней войне военные разбивали армию противника и его людей. В будущей войне военные и их люди будут ломать вражеских военных и их людей: люди станут активными участниками войны, и, может быть, даже более активными, чем военные. В предыдущих войнах самой важной частью считалось завоевание территории. Отныне это будет завоевание душ во вражеском государстве».

Поэтому, рассуждал Месснер: «Сегодня мы должны считаться с тем фактом, что больше нет разделения между театром войны и воюющей страной; совокупность вражеских территория — вот [теперь] театр войны. Сегодня нет разделения между военными и населением — все участвуют в войне с разной градациями интенсивности и упорства: одни воюют открыто, другие — тайно, одни воюют постоянно, другие — только при удобном случае. Сегодня регулярная армия утратила свою военную монополию…» И следовательно «войны слились с диверсиями, диверсии — с войнами, создав новую форму вооруженного конфликта, которую мы назовем подрывной войной, и в которой бойцами являются не столько сами войска, сколько общественные движения».

По мнению Месснера, одной из наиболее отличительных характеристик диверсионной войны является выдвижение на первый план психологического/информационного аспекта войны: «Этот новый феномен необходимо рассматривать с разных точек зрения, но наиболее важной является психологическая: если в классической войне моральный дух постоянных армий имел огромное значение, то в нынешнюю эпоху вооруженных наций и бурных народных движений психологические факторы стали доминирующими. Народная армия — это психологический организм, поэтому народное движение — это чисто психологический феномен. Война военных и народных движений — подрывная война — это психологическая война. […] Люди перестали быть пассивными наблюдателями и молчаливыми жертвами военной борьбы […] Гражданин свободной страны привык к широкому распространению оппозиции правительству. […] Это предрасполагает его к тому, чтобы выступить против оккупационной власти вместе со своими военными, или [в равной степени] восстать против власти своей страны в союзе с другой боевой партией».

Полное вовлечение населения, по мнению Месснера, привело к еще более радикальной трансформации войны — появилось четвертое информационное/психологическое измерение. Война стала охватывать все общество: «Душа вражеского общества стала самой важной стратегической целью. […] Уничтожить дух врага и спасти свой собственный дух от деградации — вот смысл борьбы в четвертом измерении, которое стало более важным, чем три других измерения».

Другими словами, по мнению Месснера, растущая вовлеченность масс в политические и военные дела сделала их главной мишенью, но в психоинформационном, а не физическом измерении. С ростом значимости психоинформационного измерения главной целью войны становится не захват физической территории противника, а завоевание его духа, чтобы «сбить его с его идеологических позиций, внести смятение и замешательство в его душу». И главные инструменты для этого — пропаганда и агитация. Анализируя становление этого явления, Месснер сосредоточился на двух основных характеристиках: «пропаганда словом» против «пропаганды делом» и «наступательная пропаганда» против «оборонительной пропаганды».

Война XX века — это не чисто военное дело: она состоит из политики не меньше, чем из тактики, пространство в этой войне должно быть завоевано как военными, так и пропагандой. «Сегодня народы могут отрицать физическое завоевание и продолжать духовное сопротивление даже после военной капитуляции. С помощью пропаганды следует вливать эликсир жизни в свои массы и яд в массы противника. Яд во вражеские массы, и, используя [позитивную] пропаганду как противоядие, [следует] спасти [свой народ] от вражеского яда».

Обсуждая роль пропаганды, Месснер различает «пропаганду словом» и «пропаганду делом». Если к первой относятся радио, официальные речи, публикации, театр, кино, выставки, то вторая включает в себя успешные и своевременные действия — «идея завоевывает доверие, когда подкрепляется военными, политическими, социальными, дипломатическими [и] экономическими достижениями». Другими словами, Месснер утверждал, что пропаганда — это не только то, что говорится, пишется, публикуется, передается, но и то, что делается; «во времена психологической войны ни победа в битве, ни территориальные завоевания не являются целями сами по себе: их главная ценность — в их психологическом воздействии». Более того, «пропаганда делом» не ограничивается военной деятельностью, она также включает в себя успешные политические, экономические и социальные акции, которые можно использовать для воздействия на психику масс: «успешная всеобщая забастовка повышает уверенность рабочего класса в своих силах, [а] стабилизация национальной валюты повышает авторитет правительства».

Обсуждая различия между «наступательной» и «оборонительной» пропагандой и агитацией, Месснер утверждал, что в то время как первая призвана ослабить врага, вторая призвана поднять моральный дух внутри страны, но «она не должна быть оборонительной, извиняющейся, [или] оправдательной; вместо этого она должна активно стимулировать эмоции и мысли наших солдат, воинов и невоинов».

Более того, «тон пропаганды должен быть выбран в соответствии со вкусом [и] психикой каждого народа», поскольку «и оборонительная, и наступательная пропаганда обречены на провал, если они выглядят как пропаганда». Поэтому, по мнению Месснера, успешная пропаганда должна быть одновременно многогранной — одна половина правды для собственных масс, другая — для вражеских, — и подходящей: «Для каждого уровня сознания, для каждой категории нравов, предрасположенностей, [и] интересов, [используя] особую логику, искренность или двуличность, умонастроение или сентиментальность».

По мнению Месснера, растущее значение психологического/информационного аспекта изменило природу конфликта, создав совершенно новый тип противостояния, который он называет подрывной войной. Месснер определяет основные черты этого нового типа войны: «Когда война была турниром — армия против армии — это было относительно просто: найти большое поле и сражаться, чтобы уничтожить строй противника, попытаться сломить силу силой. Сегодня нужно думать не об уничтожении живой силы противника, а о том, чтобы сокрушить его психологическую мощь. Это самый верный путь к победе в подрывной войне».

Он продолжает: «Ведение войны — это искусство. Ведение повстанческого движения (революции) — тоже искусство. Сегодня развивается новое искусство — ведение подрывной войны». Стратеги почти всегда сталкиваются с трудным выбором при определении цели своих действий (промежуточных и окончательных).

В подрывной войне выбор особенно сложен из-за обилия целей и различий в их значимости (либо чисто психологические, либо материальные с психологическим побочным эффектом, или чисто материальные)».

Он также определил иерархию этих целей:

1) разложение духа вражеской общественности;

2) разгром активной части противника (армии, партизанских организаций и насильственных народных боевых организаций);

3) захват или уничтожение объектов, имеющих психологическую ценность;

4) захват или уничтожение объектов, имеющих материальную ценность;

5) создание впечатления порядка, чтобы приобрести новых союзников и подавить дух вражеских союзников.

Согласитесь, рассуждения Месснера очень напоминают концепцию Фрэнка Уизнера. И дальше, как будет показано, это все реализовывалось комплексно.

Клаус Барбье: «лионский мясник» оказался востребован

Если Евгений Месснер, назвав национально-освободительные движения терроризмом, оправдал их подавление, то откровенные нацистские преступники использовались ЦРУ и латиноамериканскими диктаторами для их уничтожения.

Четырнадцатого марта 1983 г. генпрокурор США Уильям Ф. Смит II назначил Аллана Райана спецпрокурором для расследования связей Клауса Барбье с правительством США с конца Второй мировой войны и по сей день. Райан собрал группу следователей, работа которых увенчалась соответствующим докладом.

Клаус Барбье родился 25 октября 1913 г. и, когда нацисты пришли к власти, вступил в гитлерюгенд. Он быстро