Новый год в русской истории. Маскарады, разорение елки, балы и святочные рассказы - Екатерина Мокрушева

Чтобы показать, как правильно отмечать Новый год, Петр I устроил в Москве пышное празднество. Накануне нового, 1700 года Петр с придворными посетил праздничную службу в Успенском соборе. К Кремлю привезли пушки, которые после окончания богослужения сопровождали залпами многолетие. Божерянов Иван Николаевич в своей книге 1894 года «Как праздновал и празднует народ русский Рождество Христово, Новый год, Крещение и Масленицу: исторический очерк И. Н. Божерянова» писал: «Духовенство, послы и бояре обедали у царя, сидевшего за столом со всем своим семейством. ‹…› Народ пировал на площадях пред дворцом и угощался выставленными ему яствами, винами и пивом»[7].

А после в небо устремились фейерверки, зажглись на улицах костры и смоляные бочки, начались праздничные гулянья и потехи. Знатные люди по велению Петра I должны были ездить друг к другу в гости. Царь лично следил, чтобы приказ выполняли. Тех, кто рискнул ослушаться, доставляли на праздники силой. Петр I и сам активно участвовал в празднествах: накануне Нового года лично дарил подарки фаворитам и особо приближенным вельможам, посещал ассамблеи, а обязательным атрибутом праздника стали фейерверки.

«На новый [1711] год генваря 1 числа в Санкт-Питербурхе по отправлении божественной службы на вечер был феэрверк на два плана. На первом назначена была звезда в знак с турками войны с подписанием сицевым: Господи, покажи нам пути твоя. На втором – столб, на котором изображен был ключь и палаш с надписанном: Иде же правда, тамо и помощь Божия»[8]. «Сицевым» означает «таковым», а вторая надпись гласила «Где правда, там и помощь Божья».

Плаун – вечнозеленая многолетняя трава, которую и по сей день иногда добавляют в бенгальские огни.

Prof. Dr. Otto Wilhelm Thomé. Flora von Deutschland, Österreich und der Schweiz. Gera, Germany, 1885 / Wikimedia Commons

Фейерверки времен Петра не были похожи на современные салюты. В каждый фейерверк вкладывали свой смысл, создавая целые картины. Сначала сгорали фигуры первого плана, потом второго. Фигуры создавались из огненных фонтанов, огненных колес – трубок, вращающихся вокруг оси, «сияющих солнц» – искр, бегущих от центра к краю, и других приспособлений. Смысл самих картин часто было сложно понять без специальной книги, изданной в Амстердаме и переведенной по приказу Петра I. Книга называлась «Символы и эмблемата». Эмблемами называли аллегорические изображения абстрактных понятий – истины, мудрости, власти и т. д.[9] В русском издании добавили несколько символов, относящихся к войне со Швецией.

Благодаря книге Александра Корниловича «Новый год в 1724 году» мы можем заглянуть в один праздничный день Петра I. Этот день начался для императора в шесть утра, вместе с семьей он поехал к обедне в крытых санях на Петроградскую сторону в собор Святой Троицы. «Государь пел в тот день на клиросе с певчими, и сам читал Апостол. ‹…› В церкви с государем были самые приближенные к его особе»[10]. Перед собором государя ждали вельможи, генералитет и офицеры гвардии. Там же, чуть поодаль, выстроились Преображенский полк, Семеновский полк и войска Петербургского гарнизона. Петр был «в преображенском мундире, зеленом с красным откладным воротником, и красном камзоле, оба обложенные золотым позументом, в чулках полосатых, белых с синим, и в башмаках из кожи севернаго оленя мехом вверх»[11]. Петр лично поздравил солдат и поднес каждому ковш водки, а после отправился на обед в Сенат, где его уже ждал дипломатический корпус[12].

Так было в период правления Петра. Но после смерти императора его нововведения забыли: дома больше не украшали хвойными ветками, а пышные праздники остались только в домах богатых дворян и в императорской семье.

Новый год все еще не был главным зимним праздником, это место занимало Рождество.

Каталог Symbola et emblemata, изданный в 1705 году, откуда брали изображения для фейерверков. Скорее всего, фейерверк 1711 года изображал похожую звезду и столб с ключом и палашом.

La Feuille, Daniel de. Mulder, Joseph. Wetstein, Henricus. Symbola et emblemata. Amstelaedami: Apud Henricum Wetstenium, 1705 / Wikimedia Commons

Глава 2. Как менялось отношение к елкам

Елка на Руси и в России до XIX века была неоднозначным символом.

С одной стороны, ели и еловые ветки служили домашними оберегами для рекрутов.

В Костромской и Вологодской областях и частично на Урале существовал обряд проводов рекрута. Накануне ухода из дома парень срубал маленькую елочку или макушку ели и отдавал девушке – необязательно невесте, любой. Девушка шила тряпичного солдатика, одежду для него, вешала его на елку, само деревце украшала лентой и прибивала елку под крышу к фронтону дома.

В рекрутской частушке говорится именно о такой елке:

Скоро, скоро я поеду

Через Неюшку-реку,

Поставьте елочку зеленую

На том на берегу![13]

В другом варианте обряда девушки приносили в дом елку или еловую ветку в день проводов, наряжали и устанавливали в красном углу. После проводов ее также приколачивали к дому.

Хвойные деревья, растения и елка, в частности в народных легендах, помогали Иисусу Христу, его семье и святым. Так, на Русском Севере верили, что можжевельник помог Христу спрятаться от бесов. Похожие истории рассказывали не только в России: в болгарской легенде Христос под сосной спрятался от чумы, в благодарность он благословил дерево, и оно стало вечнозеленым. Похожий сюжет и у боснийской легенды: в ней святой Савва заночевал под елкой, Бог призвал его, и Савва, благословив ель, вознесся.

В разных концах России существовали легенды о том, как на елях являлись чудотворные иконы. Распространены были истории о рождении Христа под елкой, о том, как Святое семейство пряталось под елью во время бегства в Египет, и о елке как об одном из подарков младенцу Иисусу.

В наши дни люди продолжают относиться к деревьям как к святыне. В Свято-Введенском Толгском женском монастыре есть кедровая роща, в которую посетителей пускают только раз в год – 21 августа. После литургии в роще служат молебен, а затем кедровник открывают для паломников. Считается, что Ермак привез в подарок Ивану Грозному две большие кедровые шишки, царь, в свою очередь, пожаловал их монастырю, и монахи посадили более сотни кедров. Постепенно рощу стали считать священной: по одной из версий, в монастыре произошел пожар, однако икона Толгской Божией Матери уцелела, и ее нашли в ветвях одного из кедров[14].

Кедровая роща Толгского монастыря.

Vladimir Zhoga / Shutterstock

Елкам и соснам приписывали лечебные свойства: «Второе средство [от малярии]: нужно срубить елку или сосну и тащить по земле за вершину в задор сучьями, и, если встречный человек спросит, почему тянешь за вершину, тогда больной бросает елку и быстро убегает, а лихорадка переходит на встречного человека. Но этот способ разгадали и стали молча проходить при встрече с елками, боясь, чтобы лихорадка не перешла на него»[15].

В фольклоре вечнозеленая хвоя деревьев становится символом вечной жизни, но не здесь, на земле, а за гробом. В том числе из-за этого ели и сосны использовали в похоронных обрядах. Например, из них делали гробы. Такие гробы упоминаются в русских колядках, когда колядующие грозят тем, кто их не одарит: «Кто не даст лучинки – тому сосновый гроб», «А не подашь – на Новый год еловый тебе гроб, осиновую крышку»[16].

В одной из духовных старообрядческих песен говорится:

Деревян гроб сосновый,

Ради мене строен…[17]

Много упоминаний и в русской классической литературе: «После чего обратился к хозяйке и сказал: “А вы, матушка, и времени даром не теряйте, закажите ему теперь же сосновый гроб, потому что дубовый будет для него дорог”»[18].

У восточных славян был распространен обычай устилать еловыми и сосновыми ветками дорогу перед гробом и за ним. Лапник клали на пол в комнате, где