Капитал и идеология - Томас Пикетти

Ознакомительный фрагментОсобенно важно обратить внимание на условия, в которых он трансформировался и был вытеснен, и сравнить его с современными обоснованиями неравенства, которые иногда напоминают его в некоторых отношениях, даже если функции эволюционировали и равенство доступа к различным профессиям теперь провозглашается как кардинальный принцип (избегая при этом вопроса о том, является ли равный доступ реальным или теоретическим). Политические режимы, пришедшие на смену троичному обществу, сделали своим делом его очернение, что вполне естественно. Вспомните, например, как французская буржуазия XIX века критиковала дворянство времен Анцианского режима или как британские колонизаторы отзывались об индийских браминах. Эти дискурсы стремились оправдать другие системы неравенства и господства, системы, которые не всегда лучше относились к доминирующим группам. Это тоже требует дальнейшего изучения.

Разделенная элита, единый народ?

Почему мы начинаем наше исследование с изучения троичных обществ в их многочисленных вариантах и многообразных трансформациях? Ответ прост: как бы ни отличались троичные общества от современных, исторические траектории и переходы, приведшие к их исчезновению, оставили неизгладимую печать на мире, в котором мы живем. Мы обнаружим, в частности, что основные различия между троичными обществами проистекали из характера их доминирующих политических и религиозных идеологий, особенно в отношении двух ключевых вопросов: разделения элит, которое сами элиты более или менее принимали, и реального или воображаемого единства народа.

Первый вопрос касался иерархии и взаимодополняемости двух доминирующих групп - духовенства и дворянства. В большинстве европейских орденских обществ, в том числе и во Франции времен анцианского режима, первым официально было духовенство, а дворянам приходилось довольствоваться вторым местом в протоколе процессий. Но кто на самом деле осуществлял верховную власть в троичных обществах, и как было организовано сосуществование духовной власти духовенства и мирской власти дворянства? Вопрос отнюдь не банален. В разные времена и в разных местах на него давались разные ответы.

Этот первый вопрос был тесно связан с другим, а именно: как безбрачие или нецелибат священников влияло на воспроизводство духовенства как отдельной социальной группы. В индуизме духовенство могло воспроизводить себя и поэтому представляло собой настоящий наследственный класс: брамины, клерикальные интеллектуалы, которые на практике часто занимали политически и экономически доминирующее положение по отношению к кшатриям, или воинской знати. Это нам предстоит понять. Духовенство также могло воспроизводить себя в исламе, как шиитском, так и суннитском; шиитское духовенство было настоящим наследственным классом, организованным и могущественным, многие священнослужители возглавляли местные квазигосударства, а некоторые управляли самим центральным государством. Клерики также могли размножаться в иудаизме и большинстве других религий. Единственным заметным исключением было христианство (по крайней мере, в его современной римско-католической версии), где духовенство должно было постоянно пополнять свои ряды за счет двух других групп (на практике высшее духовенство черпало из дворянства, а низшее - из третьего сословия). По этой причине Европа представляет собой особый случай в долгой истории троичных обществ и режимов неравенства в целом, что может помочь объяснить некоторые аспекты последующей европейской траектории, особенно ее экономико-финансовую идеологию и юридическую организацию. В четвертой части мы также увидим, что конкуренция между различными типами элит (клерикальной или воинской) и различными дискурсами легитимности может пролить свет на конфликт между интеллектуальной и деловой элитами, который можно обнаружить в современных политических системах, даже если природа этой конкуренции сегодня сильно отличается от той, что была в трифункциональную эпоху.

Второй вопрос связан с тем, являются ли, с одной стороны, все статусы внутри класса работников более или менее одинаковыми, или, с другой стороны, сохраняются различные формы подневольного труда (крепостное право, рабство). Решающее значение имеет также значение, придаваемое профессиональным идентичностям и корпорациям в процессе формирования централизованного государства и традиционной религиозной идеологии. В теории троичное общество основано на идее, что все работники принадлежат к одному классу и имеют одинаковый статус и ранг. На практике все зачастую гораздо сложнее. В Индии, например, существует постоянное неравенство между группами, происходящими из низших каст (далиты или неприкасаемые), и группами, происходящими из средних каст (бывшие шудры, бывшие пролетарии или подневольные рабочие, менее дискриминируемые, чем далиты), и это различие до сих пор влияет на социальные и политические конфликты в Индии. В Европе унификация статусов рабочих и постепенное исчезновение крепостного права заняли почти тысячелетие, начавшись около 1000 года и продолжаясь до конца девятнадцатого века в восточной части континента. Следы этого процесса сохранились до наших дней в виде определенных дискриминационных отношений, примером которых являются цыгане. Самое главное, что евро-американская собственническая современность шла рука об руку с беспрецедентным расширением рабства и колониализма, что породило устойчивое расовое неравенство в США и неравенство между коренным и постколониальным иммигрантским населением в Европе; способы различны, но тем не менее сопоставимы.

Подведем итог: неравенство, связанное с различными статусами и этнорелигиозным происхождением, реальным или мнимым, продолжает играть ключевую роль в современном неравенстве. Меритократические фантазии, которые часто приходится слышать, - это далеко не вся история. Чтобы понять этот ключевой аспект современного неравенства, лучше всего начать с изучения традиционных троичных обществ и их разновидностей. Цель - понять, как эти общества постепенно трансформировались, начиная с XVIII века, в сложную смесь обществ собственности (в которых статусные и этнорелигиозные различия теоретически стираются, но различия в доходах и богатстве могут достигать невероятных уровней) и рабовладельческих, колониальных или постколониальных обществ (в которых статусные и этнорелигиозные различия играют центральную роль, потенциально в сочетании со значительным неравенством в доходах и богатстве). В более широком смысле, изучение разнообразия посттерминальных траекторий необходимо для понимания роли религиозных институтов и идеологий в структурировании современных обществ, особенно посредством их влияния на систему образования и, в более широком смысле, на регулирование и представление социального неравенства.

Тернарные общества и формирование государства: Европа, Индия, Китай, Иран

В этой книге не будет представлена полная история троичного общества, отчасти потому, что для этого потребовалось бы много томов, а отчасти потому, что первоисточники, которые были бы необходимы, еще недоступны и в некоторых отношениях никогда не будут доступны, именно потому, что троичные общества по своей природе были чрезвычайно децентрализованы и оставили мало записей. Цель этой и последующих глав более скромна: а именно, наметить, как могла бы выглядеть такая сравнительная глобальная история, сосредоточившись на тех аспектах, которые наиболее важны для анализа последующего развития современных режимов неравенства.

В оставшейся части первой части я более подробно рассмотрю случай Франции и других европейских стран. Французский случай является знаковым, поскольку революция 1789 года ознаменовала особенно четкий разрыв с Ансьен Режимом, который можно рассматривать как парадигматический пример троичного общества, а буржуазное общество, расцветшее во Франции в XIX