О СССР – без ностальгии. 30–80-е годы - Юрий Николаевич Безелянский

Ознакомительный фрагментдуша и тело обрели долгожданный покой, – и это будет блаженство…» Сегодня трудно определить: была ли это поза, или на самом деле что-то хватало за горло, – не знаю… И всё-таки отдельные пассажи из того старого дневника я всё же приведу. – 25 марта 2010 г.):

…18 лет! Я всё видел, всё испытал, жизнь – это глупая и пошлая шутка (прав был Лермонтов). Зачем жить? Зачем учиться? Лучше пьянствовать и прожигать жизнь. А ещё лучше – отойти в сторону от этого банального фарса, именуемого «жизнь», лечь на диван и ни о чём не думать… Странно, когда-то тихий, скромный, умненький мальчик, которым все любовались, превратился в юношу, который бесцельно бродит по улицам, ссутулившись, низко опустив далеко не победную голову, брюзгливый и нахальный… Метаморфоза прошла за последние 4 года, а был застенчивый, нежный, ласковый…

18 января

Вот уже 30 дней не выхожу на свежий воздух, болею, преодолеваю свою желтизну. Чем занимаюсь? Стихотворчеством.

…Она к тебе клонится, как берёзка,

Но не чувствует даже волненье в крови…

…Я устал от такого занятья –

Болтать о любви, повторяясь, как попугай,

Ходить под ручку нежно влюблённым,

Просить: «Любимая, сердце отдай!..»

21 января

Уже здоров. Лёгкий морозец, мягкий снежок, свежий воздух – благодать… Из прочитанных книг – Мопассан. «Булавки» и прочие рассказы. Мопассан исключительно плотский: «Лицо женщины – это десерт, всё остальное – жаркое».

2 февраля

Изучаю вузовский учебник проф. Тимофеева «Теория литературы». Литература – это моя специализация, моя стихия…

7 февраля

Эпиграф из Есенина: «Я б навек забыл кабаки / И стихи бы писать забросил, / Только б тонкой касаться руки / И волос твоих, цветом в осень».

…Но опять я один, и слёзы

Буйно в сердце моём клокочут.

Смеются надо мною грёзы,

Смеются опять и хохочут.

Слова застревают в глотке,

Сердце сжимается болью.

Как хорошо бы в водке

Утопиться со своей любовью.

Весна (без даты)

Открыта книга на столе,

И видит бог, то – Беранже,

Поэт веселья и вина,

Что говорил: ах, пить до дна!

Поэт лукавых женских глаз.

Ну, улыбнитесь вы хоть раз!

Погода пасмурна. Ну, что ж.

Пусть брызнет сверху светлый дождь,

Пусть капли падают так-так.

Но мы идём. Ведь то – пустяк.

Нам дорог жизни каждый час.

Ну, улыбнитесь вы хоть раз!

Пусть денег нет, зато есть ум,

Ведь он дороже всяких сумм.

Идеям нет у нас конца.

Так прочь, тоска-печаль, с лица!

Для нас ведь деньги – не указ.

Ну, улыбнитесь вы хоть раз!..

23 февраля

Писал стихи на всех пяти уроках в школе:

Мне страшно. Я один…

Мой голос тонет в хаосе ненастья,

Среди ветров, метелей и преград.

Мне хочется крупинку счастья…

Крупинку, крупицу… а почему так мало? – это уже вопрос из 9 марта 2019 года. Писал свои так называемые стихи и старательно переписывал чужие – настоящие.

«Устал я жить в родном краю, / В тоске по гречневым просторам…» (Есенин). «Ах, люблю я поэтов, забавный народ» (поэма «Чёрный человек»). Далее Пастернак, Пушкин, Тютчев, А.К. Толстой, Некрасов…

Стихи мои, бегом, бегом.

Мне в вас нужда, как никогда.

С бульвара за углом есть дом,

Где дней порвалась череда,

Где пуст уют и брошен труд,

И плачут, думают и ждут…

Это – Борис Леонидович, 1931, за год до моего рождения.

Немного Байрона

А вот моё стихотворение, можно сказать, программное: о себе и о своей сути:

Я – всё одно непостоянство.

Я соткан из противоречий.

Пестро души моей убранство,

Язык мой – перезвон наречий.

В себя вобрал я нежность лани

И в то же время ярость тигра.

Нет для меня других желаний:

Разнообразить жизни игры.

Сегодня я в тоске грозовой,

А завтра – смех и безмятежность.

Люблю во взоре бирюзовом

Я пламенеющую дерзость.

Стихотворение почти байроническое. У Мандельштама: «Немного красного вина, немного солнечного мая…» А у меня – немного Байрона, мятежного и мрачного. После школьного доклада о Байроне я часто возвращался к судьбе и поэзии поэта, вызвавшего волну «мировой скорби» во всём мире.

Джордж Ноэл Гордон Байрон (22 января 1788 – 19 апреля 1824). Всего 36 лет жизни, но какой! Поэт, романтик, карбонарий, воин. Разочарованный лорд, страдавший от несовершенства мира и от его социального устройства. Его «Паломничество Чайльд-Гарольда» – это вызов всему и всем. Байрон – это пример трагического разлада с миром и с самим собой. По его образцу стал бродить повсюду тип байронического, рефлексирующего героя. Но в отличие от Байрона большинство только переживали и страдали, а Чайльд-Гарольд действовал и боролся. Увы, я принадлежал только к большинству: только чувства и рефлексии.

Невольно вспоминается удивление Михаила Светлова в его «Гренаде»: «Откуда у хлопца испанская грусть?..» А откуда у советского школьника «мировая скорбь» Байрона?..

Байрону было тесно и горько на родине, в Англии:

Объят тоской, бродил он одиноко.

И вот решился он свой край родной

Покинуть, направляясь в путь далёкий…

Нет, ни как Чайльд, ни как сам Байрон, я, к сожалению, не отправился в Грецию, к повстанцам. А кое-как закончил школу, перейдя из дневной школы в Стремянном в школу рабочей молодёжи на Люсиновской улице. Совершенно не думая о будущем, о месте в жизни, крутясь, как белка в привычном круге: писал стихи, читал книги, много выписывал из них, играл в футбол, ходил на матчи на стадион «Динамо», на веранды и в танцевальные залы, крутил романы и крутил головы многим девочкам, девушкам и молодым женщинам. Красивенький, высокий, начитанный – многим нравился. Ещё шахматы. Боже, каким я был тогда легкомысленным. По байроновскому стихотворению «Хочу я быть ребёнком вольным…» (перевод Брюсова).

Однако в классе я не был белой вороной. Если так можно определить, то упадников и декадентов было несколько: кроме меня, Андрей Тарковский и Игорь Шмыглевский, который тоже писал

---

Конец ознакомительного фрагмента Купить полную версию книги

---