Вечные предметы - Тамара Яблонская

как милость

конь и человек нагружают

и везут свою добычу с поля

не ища в том смысл и не ропща

смысла ищут те

кто дерево с изгибом

кто красиво поющая птица

кто ветерок поднимающий рябь

Мост

Мост выгнулся в дугу

и спаянным хребтом

улавливает все вибрации

кроме самых тонких

тонкие доступны лишь тому

кто вечером в печальном одиночестве

перегнувшись через перила

пристально смотрит на реку

«Настало время наивных лиц…»

Настало время наивных лиц

и зеленых пастбищ

поэтому да здравствуют бараны

бараны в золотых дужках за ушами

бараны на нежных газетных рисунках

не спрашивай кто блеет в темноте

кто бубнит нам свои особенные песни

с высоких холмов они собираются

в маленький круг

сбиваются в кучу

где теплее и не угрожает опасность

там они лелеют свою шерсть

за которой не пришел пока пастух

пастух забывший свою дорогу

пастух которого увели собаки

в другую сторону не вовремя

на ночь глядя

Патруль

По дороге ехал патруль

и подорвался на мине

далеко в деревне

за желтыми подсолнухами

слышали взрыв

а кто-то случайно увидел

подняв голову над стогом сена

четыре уходящих в небо тени

кто это

подумал он

ища в голубизне

и спокойно решил

наверно ангелы

Брат

Сыпучий песок и обветренный камень

пустыня

в которой жалобно кричу

где ты брат мой

если бы только рука

добрый взгляд

или короткое слово

живое и теплое

как земля

но в пустыне лишь ветер

кочевники заняты

блужданием в песках

и подсчетом барышей

с последнего базара

косят ленивыми глазами

и достойно движутся по гребню бархана

кричи

черт с тобой брат

Друзья и враги

У меня мало друзей

перечислить можно по пальцам

зато много врагов

сразу всех назвать невозможно

самый лучший друг

дальше всех

и я его не знаю

самый страшный враг

чересчур близко

хрипло дышит

где-то внутри горла

«В гуще полыни…»

В гуще полыни

ветер небрежно играет на стеблях

как сорванных струнах

воздух чаша горечи

которую следует выпить

режет хрустальным клинком

нежное горло

но зачем так сильно ощущать

жестокость

касанье природы

может лучше камнем молчать под луной

видеть слышать знать

все понимать

не страдая

День рождения

Ждешь дня рождения

чтобы наконец родиться

сладок шум поздравлений

радостно обилие подарков

чтобы от всего отдохнуть

вечером выйдешь в сад

под светом звезд

задумаешься

может уже свершилось

быстро начнешь проверять

наличие сердца

души

к сожалению

всё в старой упаковке

но нельзя спокойно разобраться

потому что гости

дружно кричат

где именинник

и рождение откладывается

до следующего раза

Санитары

После гулких раскатов последнего грома

придут санитары

подставят ладони

собирая боль

души готовые к отлету

примут их белые накидки

за крылья ангелов

и начнут поверять

свои жалкие тайны

санитары напрягут все силы

унесут свидетелей событий

в другое место

где электричество

не огонь

где тишина

не смерть

а время

тоже в марлевой повязке

пытается влить микстуру согласия

в мертвое тело

«Мысли всегда наказуемы…»

Мысли всегда наказуемы

когда ни на чьи не похожи

говорят твои учителя

желающие лишь добра

у них умные книги с рецептами

от таких болезней как гордость

сложные гремучие смеси

из крысиного яда и крокодиловых слез

трудно такое не пить

пьяный от случайных заблуждений

идешь по зарослям здравого смысла

который прорастает сквозь гранит

Учитель

Э. Матулявичюсу

Мой учитель физкультуры

молодой энергичный литовец

требовал дисциплины

и давал смешные задания

например «кувырок вперед с разбега»

мы спешили вернуться назад из холодного зала

в тесный класс

где согласно исторических свидетельств

в незапятнанное черной смутой время

жил Дзержинский

про которого учителя говорили чекист

а родители называли палач

может быть на месте моей парты

стояла его кровать

и вместо того чтобы слушать как я уроки

он повторял волнующие имена

Тиберий

Нерон

ли Муций Сцевола

ведь что-то его вдохновляло

в прошлом году на улице Барборы Радвилайте

я встретила учителя

и хотела спросить

что он думает после стольких лет о