Пария - Энтони Райан

– Если уж один умер, то и второго пришлось, – я старался отвечать спокойным, как у него, тоном. До этого я почти не говорил, позволив докладывать Эрчелу, в слабой надежде, что вся вина целиком падёт на его плечи.

– Ясно, – сказал Декин ещё тише. – Вот только не припомню, чтобы я приказывал совершить убийство, а тем более два. Лорайн, – сказал он чуть громче и посмотрел туда, где она стояла с мрачным видом, прислонившись к дереву и скрестив руки. – Я что, всё позабыл? И сам отдал приказ на убийство?

– Нет. – Голос Лорайн звучал спокойно, а выражение лица оставалось мрачным, то ли от осуждения, то ли от разочарования. – Вряд ли ты приказывал такое, любимый.

– Но наверняка ведь приказал. – Декин нахмурился, изображая озадаченность, и его кустистые брови изогнулись. – Поскольку убийство совершил один из членов моей банды. Значит… – он посмотрел на остальных, вся банда молча стояла среди окружающих деревьев, – …наверняка это я приказал, разве нет?

Одна его огромная рука быстро, как змея, метнулась и сомкнулась на шее Эрчела. Декин выпучил глаза, сжимая ладонь, и напряг руку, поднимая его так, что носки ног заскребли землю.

– Поскольку те, кто оказывают мне честь своею верностью, понимают, что к чему, – продолжал Декин, чуть помедлив. Всё более громкие хрипы Эрчела подчёркивали его слова. – Так ведь?

Когда вырывается такое чудовище, как ярость Декина, лучше не заставлять его повторять вопрос, и все тут же наперебой принялись соглашаться, а мой голос среди них был, пожалуй, самым громким.

– Разве я по доброте своей не позволил тебе вступить в эту банду? – Он подтаскивал Эрчела ближе, и в его голосе появились дрожащие и рычащие оттенки. – Крысомордому, бесполезному куску говна, которого притащила в мой лагерь его родня, не в силах больше терпеть его привычки?

Сначала Эрчелу хватало ума держать руки по бокам, но от нехватки воздуха в лёгких он схватился за запястье Декина, без какого-либо эффекта. Это напомнило мне мокрые листья, прилипающие к ветке, когда ветер гонит дождь по деревьям. А потом в его глотке что-то хрустнуло, словно поддалось под давлением, как треснувшая ветку дерева.

– Твоё великодушие известно повсюду, любимый. – Я заметил, что Лорайн хмурилась всё сильнее по мере того, как сжималась рука Декина. Она перевела взгляд от слабых попыток Эрчела на меня, а потом глянула на уже рычащее лицо Декина. Это было ясное указание заговорить. Я не думал, что она питала какое-либо расположение к Эрчелу, да и никто из нас не питал, так что списал её заботу на желание сохранить численность банды. Впрочем, свой язык я развязал не только из-за неё. Ведь, когда Декин покончит с одним самовольным убийцей, что помешает ему заняться другим?

– Говорят, он умер достойно, – сказал я после того, как хорошенько сглотнул, чтобы подавить любую предательскую дрожь. – Я о герцоге.

Рука Декина перестала сжиматься, его маленькие глазки уставились на меня, а Эрчел продолжал задыхаться.

– Вот как? – спросил он. – И с какими же прекрасными словами он встретил свой конец?

– Тот человек, с которым мы говорили, стоял довольно далеко и не слышал его завещания. – Я понял, что мне снова надо сглотнуть, но умудрился сдержать кашель и продолжил: – Но он держался храбро. И не молил о пощаде.

Маленькие глазки Декина чуть прищурились, ноздри раздулись – он глубоко вдохнул. В этот миг Эрчел кашлянул, и покрасневшая слюна попала Декину на руку – скорее непроизвольное последствие удушения, а не жест неповиновения, поскольку даже перед лицом неминуемой смерти он знал, что это был бы крайне недальновидный поступок.

Декин фыркнул от отвращения и отбросил Эрчела, лёгкое тело которого врезалось в ближайшую берёзу, а потом соскользнуло на землю.

– Строй, – сказал Декин, обращаясь ко всей банде.

Тодман и Пекарь послушно вышли вперёд, подняли Эрчела на ноги, сорвали одежду и подтащили его к параллельным шеренгам, в которые выстроились остальные члены банды. Все держали наготове дубинки или посохи – некоторые с радостью, другие безразлично, но все были целиком и полностью согласны, и готовы исполнить приказание Декина.

Тодман сильно пнул по голой заднице Эрчела, запустив его в проход между шеренгами. Первый удар пришёлся ещё до того, как он сделал шаг – Пекарь сочно хлестнул его по ногам кожаным ремнём, который держал как раз для таких случаев. Эрчел, к его чести, умудрялся держаться прямо, медленно ковыляя через строй, от которого на него сыпался град ударов. Но никакой чести не было в его всё более жалких криках и рыданиях, звучавших весьма громко, несмотря на новую хрипоту его голоса. Однако меня всецело захватил пристальный взгляд Декина. За годы в банде я несколько раз претерпевал наказания – побои и удары палкой – когда моё воровство или едкий язык привлекали внимание Декина. Но через строй меня ещё не проводили, и я не раз видел, как это испытание забирало жизни других.

Наконец маленькие глазки Декина снова моргнули, и он повернулся к Лорайн.

– Не дай им убить его, – сказал он, кивнув головой в сторону продолжавшегося представления. – Мелкий говнюк кое в чём полезен, а его дядя всё ещё мне должен.

Она кивнула, наградила меня едва заметным изгибом губ и пошла прочь, выкрикнув резким, но приятным голосом:

– Ладно, хватит! – Даже несмотря на свой страх, я невольно обратил внимание на покачивание её бёдер, прежде чем ворчание Декина не вернуло мой взгляд на него.

– Пойдём-ка, пройдёмся, юный Элвин. Хочу ещё послушать об отважной кончине герцога.

Я пошёл за Декином к поваленному, заросшему мхом стволу высокой берёзы вдалеке от лагеря. Шагая за ним, то и дело переводя взгляд с его широкой спины на окружающие деревья, я развлекался дикими и очень краткими мыслями о том, что стоило бы просто сбежать в лес. Может, он хотел разделаться со мной наедине, убить по-тихому, вдали от банды, ведь некоторым в ней я на самом деле нравился. А может, он собирался меня покалечить, забрать ухо или глаз, что остальные сочли бы за доброту – ведь все видели, как недавно он отрезал мужику член и яйца?

Но я не сбежал, отчасти просто потому, что у меня