Альманах «Российский колокол». Спецвыпуск «Бессмертный полк» - Альманах Российский колокол

Романовой Акулине Федоровне,

Зедгенизовой Акулине Кузьминичне,

Федоровой Акулине Ивановне

Действующие лица

Акулина – старая женщина.

Акулина в молодости.

Илья – ее муж, около 30 лет.

Павел Ильич – их сын, начальник.

Надежда Артамоновна – его жена.

Девочка – их дочь.

Кешка – первенец Акулины и Ильи.

Дормидонт – бригадир колхоза.

Антонина Васильевна – сельская учительница.

Врач.

Действие пьесы происходит в комнате, разделенной на две части. Справа пусто. Слева одна кровать. На ней сидит старая Акулина. На стене радио. Городская квартира.

Играет якутская народная песня «Акулина дорогая». Звонок в дверь. Слышны звуки открываемой двери. Голос Антонины Васильевны: «Здравствуйте, Павел Кузьмич!» Голос Павла Ильича: «Здрасте! Надюша! Землячка приехала!» «Си-час! Сичас!» – голос Надежды Артамоновны из другой комнаты. В пустой комнате появляется Надежда Артамоновна.

Надежда. Это еще кто явилась, не запылилась? О, опять эти бесконечные экскурсии по магазинам!

Павел. Надюша, познакомься, моя землячка, соседка Тоня, Антонина Васильевна, учительница истории. А это моя глубокоуважаемая дражайшая супруга, надеюсь, помнишь – Надежда Артамоновна.

Надежда. Здрасте!

Антонина (дает руку. Надежда только соприкасается пальцами]. Павел Кузьмич, я пришла по делу к вашей матери. Я должна записать воспоминания Акулины Андреевны о военных годах.

Надежда. Ну ну… Она там, в своей комнате… сидит, наверное. (Указывает рукой.)

Павел. Нет… Нет… Надо сначала угостить, накормить гостя, по народному обычаю. Проходи сюда. Какие новости в родном селе? Давно не был.

Антонина. Нет, спасибо, я сыта. Спешу, спешу. Машина, которая привезла нас из района, уходит обратно вечером. Я должна еще побывать у одного земляка и записать его воспоминания о войне. Пожалуйста, я пройду к Акулине Андреевне? Как ее здоровье?

Павел. Ну так, нормально… Хорошо видит и слышит. Вот в этой комнате, пройдите, пожалуйста…

Антонина заходит в комнату. Павел с Надеждой уходят в кухню. Свет гаснет и с правой стороны.

Антонина. Ой, Акулина Андреевна, здравствуйте! Почему сидишь в темноте? (Включает свет.) Ой, заболела, что ли? Почему не обедаешь со всеми?

Акулина. О, Тонечка дорогая пришла… Э, я кушаю здесь, в своей комнате. Невестка готовит для меня, беззубой, отдельно. Что делать-то, видно, этим ученым, интеллигентным людям не нравится видеть, как я кушаю, беззубая. Жидкость выливается изо рта. Важным гостям, видно, может не понравиться. Тут бывают разные большие люди, поэтому-то моему сыну стыдно показывать свою старую мать, которая плохо кушает. Сейчас цены на электричество дорогие, поэтому здесь свет выключают. Я не читаю книг, только слушаю иногда радио. Потому свет для меня не нужен вроде. Вот только как заболею, невестка ухаживает, как за малым ребенком. Всех врачей знает, кому надо, покажет. Ну, Тоня, когда приехала в город? Расскажи хоть немного. Женщины из села перестали посещать меня. Моя невестка ужасно ревнивая.

Антонина. О, а сын почему не смотрит за тобой?

Акулина. А, он подкаблучник большой. Все время жена, жена. Вот как только ты уйдешь, все начнется. Ревнует она всех к нему. С одной стороны, вроде бы хорошо: любит, значит. Но, с другой, это настоящий ужас для моего сына.

Антонина. Как так можно! Ну ладно, это их семейные дела. Я пришла к тебе по очень важному делу. Во-первых, мне нужно записать твои воспоминания о военных годах. С кем ты работала, как и где… (Достает из сумки блокнот, ручку.) Давай приступим к делу: ты рассказывай – я буду записывать…

Свет выключается. В пустой комнате зажигается свет, там уже кухня. Там сидят и разговаривают Надежда Артомоновна и Павел Ильич.

Надежда. Почему ты назвал ее Тоней? Что, близкая знакомая, что ли?

Павел. Да это же Тонька! Соседская девчонка.

Надежда. Девчонка? Вроде бы в летах, уже половозрелая женщина. Еще жили рядышком…

Павел. Ну как ты не помнишь? Она намного младше меня… Ну девчонка так девчонка, как бы младшая сестренка мне. Когда мы поженились и приезжали к моей матери, она была у нас, еще училась в младших классах. Ты даже ей косички заплетала вроде.

Надежда. А, вспомнила… Вот какая взрослая стала… Да, помню, помню, а как же… Когда ты в прошлый раз ездил сам туда, то, когда рассказывал про нее, я подумала, что эта Тонька совсем-совсем девчонка. А вот она какая, оказывается. Я даже внимания не обратила… Ты ночевал у них…

Павел. Там я не ночевал один, я был там с матерью.

Надежда. Все равно. Смотрели в глаза друг дружке. Ах, почему я тогда не поехала с вами! Ты нарочно не ночевал дома! (Плачет.) Чтобы ночевать вместе с ней…

Павел. Надя… Надюша… Я же объяснил тебе тогда, почему мы не ночевали дома. Наш дом долго стоял пустой и был холодный, несмотря на лето. Пожалел мать, ты пойми меня.

Надежда. Других жалеешь, родную мать жалеешь! Только меня не жалеешь! (Громко плачет.)

Павел. Наденька! Надюшенька! Успокойся! Я люблю только тебя. (Обнимает, целует, уходят в другую комнату.)

В кухне гаснет свет. Включается свет в комнате Акулины. До этого Акулина и Антонина все это время разговаривают неслышно, при включении света как бы включается звук.

Антонина. Во-вторых, у меня есть очень и очень важная новость.

Акулина. Ой! Что за новость, доченька?

Антонина. Мы часто переписываемся с нашим выпускником, студентом Московского университета Ивановым Гришей, ну помнишь, Красавчика Григория внук, тоже Григорий. И он узнал из архивных документов города Москвы, где покоится прах отца твоего Павлика, Кынтаярова Ильи Осиповича. За проявленный героизм и мужество он был представлен к боевой награде. И мы хотим его сыну вручить эту награду, как только получим, в День Победы.

Акулина. Э… Красавчика Григория внук… Какой молодец… Да… Тоня, доченька, всё время обо мне беспокоишься. Наконец-то узнала на старости лет, где покоится прах моего любимого Ильи… Это где? Где это, Тоня?

Антонина. О, совсем далеко, в Польше, возле города Варшавы, в маленькой деревне.

Акулина. Это как?! Ведь он пропал без вести возле Сталинграда… Так было написано в похоронке… Когда приходили солдаты с войны, я всё время расспрашивала их, не видели ли они моего Ильи. Когда узнавала, что пришел тот, кого считали пропавшим без вести, думала, что мой Илья тоже придёт… Все время поглядывала на дорогу: не идет ли ко мне мой желанный, любимый, дорогой… Ставила самовар, чтобы был горячий чай, когда он придет… О, если бы была чуть-чуть моложе и сильнее, поехала бы к его могилке, положила бы туда землицы с его родины и обняла бы землю, как будто