Незнакомцы - Мария Анатольевна Акулова

Давай просто дружить, Артур? Мне нравилось с тобой дружить…

Нужно хотя бы что-то ответить, но я оттягиваю.

— А у тебя же обычно такие насыщенные планы… Валяться дома. Играть в теннис. Что ещё? Ах да, пялиться в телефон!

— Катя, хотя бы ты не дави, — прошу, подруга слушается со вздохом. Я люблю ещё сильнее за то, что она не лезет в наши недоотношения с её братом.

Чмокнув в щеку, машет улыбающемуся Марку и направляется к своей машине.

А я сажусь на заднее сиденье и наконец-то ощущаю себя полноценно счастливой.

Марк поправляет зеркало заднего вида — я улавливаю в отражении его взгляд и улыбку. Улыбаюсь в ответ.

— У вас же скоро День рождения, Лолита Александровна…

— Ага, — о котором я, если честно, почти забыла.

— Так может быть вам щенка достать? Я с Борисом Андреевичем поговорю. Хотите?

Слова Марка трогают, но я всё равно мотаю головой.

— Не надо, Марк. Спасибо. Того, который мне понравился, девочка себе выбрала.

— Ну и что? Мы для Лолиты Александровны любого достанем. Что нам девочка?

Я знаю, что это не шутка. Но сейчас она вызывает протест, а не умиление. Я не хочу, чтобы из-за моей прихоти плакал ребенок. Настоящий подарок на День рождения мне всё равно не сделает никто.

Я хочу свободы.

— Не надо, Марк. Спасибо. Ничего не говори ни Борису Андреевичу, ни Олегу Викторовичу. Я подумаю про подарок.

Снова опускаю взгляд в телефон и наконец-то ныряю в наш с Незнакомцем чат.

«Собака — хорошее животное. Но ответственность в первую очередь. Как и любое другое живое существо»

Я согласна с ним полностью. Всю дорогу до загородного особняка Олега Яровея мы переписываемся. Обычно днем со временем у него сложнее, чем ночью, поэтому я упиваюсь возможностью поболтать, пока он доступен.

Собираюсь взлететь по лестнице в свою комнату, закрыться там и печатать… Печатать… Печатать…

Но уже на первой ступеньке меня тормозит оклик мамы.

— Лёль, — оглядываюсь и стараюсь быстро погасить внутреннее возмущение.

— Что-то срочное? — во второй раз за одно короткое утро прячу мобильный за спиной и крепко сжимаю. Это становится рефлексом и жизненно важной привычкой.

Мама пробегается по мне взглядом. Поднимается глазами к лицу.

— Зайди к Олегу. Он просил.

Глава 13

Лолита

Прежде, чем идти к отчиму, я поднимаюсь в свою комнату переодеться. Топ и легинсы кажутся неуместно легкомысленными для общения с Олегом.

Мобильный отбрасываю на кровать, включив авиарежим. Он вдруг начинает выглядеть в собственных же глазах орудием преступления.

Я знаю, что в переписке с понравившимся мужчиной нет ничего криминального. Любой другой девушке можно баловаться и не бояться сверх меры. Но чертов протокол безопасности Яровея прочно сидит в голове.

Незнакомца мне никто не одобрял. И не одобрит.

Наспех приведя себя в порядок, стучусь в кабинет и опускаю ручку на глухом «входи».

За все года я бывала в просторном кабинете может быть раз тридцать. Без Олега в жизни не рискнула бы войти. Впрочем, как и без его приглашения. А тем для задушевных разговоров тет-а-тет у нас не так и много.

Вместе со мной в его кабинет заходит скованность и неловкость.

Нас объединяет в первую очередь любовь к маме. Ради нее мы принимаем существование друг друга в одном пространстве. Мы ни разу не были в длительной откровенной конфронтации, но и переходить невидимую черту, играть в отцы и дочери не стали.

В памяти иногда всплывают моменты, как Олег таскал меня на шее лет в пять, как на руках нес в машину, когда у меня случилась жестокая горячка и мама не знала, выживу ли. Он тоже тогда волновался. Все волновались. А мне было всё равно.

В восемь Олег казался мне лучшим другом. А ближе к тринадцати я пошла на отдаление. Он не пытался удержать.

Сожалею ли я? Вряд ли. Возможно, именно то расстояние, на котором мы с ним находимся, самое комфортное для нашего сожительства.

Мы не враждуем. Не соревнуемся. И, положа руку на сердце, в свои двадцать два я прекрасно понимаю, чем этот мужчина привлек маму. Но это не делает мое нахождение с ним наедине более комфортным. Необходимость подчиняться не воспринимается более органично.

Время ревности и соперничества за ее внимание давно прошло. Я с треском все ему проиграла и приняла.

— Привет.

Олег смотрит на меня от окна, его руки сложены на груди. На лбу — выраженные горизонтальные полосы-следствия его многочасовых размышлений, ни одно из которых не увенчалось многословностью. Он… Довольно молчалив.

Олег Яровей не громкий и никогда не был таким, но его присутствие заполняет комнату до потолка.

Широкоплечий, с тяжелой, почти осязаемой энергетикой, он включает подсознательные механизмы, отвечающие за желание соответствовать. Моя осанка никогда не бывает настолько же ровной, как во время общения с ним.

Я ощущаю его как безопасную для меня, но всё равно опасность. Не могу расслабиться.

Олегу сорок восемь. Он старше мамы, но у меня язык не повернулся бы назвать его стареющим или дряблым. Он мощный, здоровый и очень сильный мужчина. Короткая стрижка подчеркивает резкие и крупные черты лица. Скулы острые, подбородок жесткий, губы с чуть дерзким изгибом.

Строгий костюм совсем не похож на спортивную одежду с наших совместных фото из моего детства, но только подтверждает: жизнь Яровея — это даже не скоростной автобан, а взлетная полоса. Он несется по ней самоуверенно и неотвратимо, как борт Эмирейтс.

А я невпопад вспоминаю, что у Яровея тоже есть татуировки. Не сорок две, как у Незнакомца, но точно на груди был большой рисунок какого-то животного. В памяти всплывает, как я рычала на него в детстве. Мама с Олегом смеялись. Но какого…

Удивительно, но я ни разу не пыталась рассмотреть. Мне не было интересно. А с Русланом…

Образ Незнакомца снова сливается на секунду с образом отчима. Это меня тревожит. По маминым стопам я не хочу.

— Присаживайся, — Олег приглашает даже мягко, указывая на кресло. Я гашу в себе глупый протест. Сейчас он во всем: я не хочу ни садиться, ни разговаривать.

Только и отношения портить тоже не хочу.

Стараюсь занять расслабленную позу на кресле, хоть и понимаю, что Олег, скорее всего, неплохо меня читает. Кто я для него? Сопля, похожая на маму в те годы, когда они только встретились?

Насколько его раздражает необходимость заботиться и обо мне