Мифы о смерти. От островов блаженных и знаков-предвестников до дьявольских рыцарей и дара бессмертия - Клод Лекутё

нам хорошее представление о загробном мире и предвосхищает будущие представления о чистилище, которые появятся чуть позже. В этом тексте упоминаются три чистилища: первое для детей (гл. 2), второе — это река и мост над ней (гл. 17), а третье — тернистое поле[164] (гл. 19), однако само слово «чистилище» в нем еще не используется. Автор, говоря об очищении от грехов, употребляет латинский глагол purgare (чистить, очищаться) (гл. 2 и 17), а также выражение a peccata emundare (очиститься от грехов) (гл. 19).

Данте, который был знаком с «Видением Альберика»[165], разделил ад на девять кругов, каждый из которых охраняется мифологическим чудовищем: Хароном, Плутоном, Миносом, Цербером и т. д. Эти круги образуют перевернутую воронку: чем глубже, тем страшнее наказания.

По всем описаниям загробный мир, кроме рая, весьма суров и негостеприимен, и там всегда присутствует огонь. Основные черты его ландшафта — ледяные долины, пылающие горы, с которых текут огненные реки (Карл Толстый), долина огня, через которую перекинут мост (Лайсрен), долина, слева от которой пламя, а справа — град и снег (Дрихтхельм), долина, покрытая льдом, и еще одна, заросшая колючими растениями (Альберик), земля терний (Адамнан), и повсюду там царят чума и погибель. Тнугдал и Фурса видят с одной стороны горы замерзшие, а с другой — пылающие.

Ад — это бездна; в 1480 году Рено ле Ке (ок. 1440–1500)[166] в своем труде «Адская бездна» (Le Baratre infernal) собрал языческие и христианские истории об аде, основанные на «Видении Тунгдала» и «Генеалогии языческих богов» Боккаччо. Все элементы описаний ада складываются в страшную картину, толкающую к раскаянию даже самых закоренелых грешников. Кто захочет оказаться в столь жутком загробном мире? И это не говоря уже о подробно описанных страданиях, которые так ужасали путешественников в тот мир. Перед тобой встает выбор: жить жизнью доброго христианина или оказаться обреченным на страшные муки. Бенедиктинец Николай Клервоский (ум. 1176 или 1178) говорил в одной из проповедей: «Отправиться из рая в ад, от ангела к зверю, от Бога к дьяволу! Какое ужасное превращение: сменить славу на нищету, жизнь на смерть, мир на сражение, и при этом навеки оказаться в заточении» (Проповедь 42, 2). Среди произведений жанра exempla есть немало историй, где, например, умерший рассказывает о своей участи в загробном мире и просит исправить содеянное им зло, чтобы облегчить его наказание. Великими популяризаторами видений были Жак де Витри (1160/1170–1240)[167] и цистерцианский монах Цезарий Гейстербахский, чей «Диалог о чудесах» (Dialogus miraculorum), написанный между 1219 и 1223 годами, включает пятьдесят пять exempla: двадцать пять из них повествуют об аде, шестнадцать — о чистилище и четырнадцать — о рае. Их назидательный посыл очевиден. В «Церковной истории народа англов» Беда Достопочтенный пишет, что ангел сказал Дрихтхельму: «Теперь должен ты вернуться в свое тело и вновь жить среди людей, но если будешь тщательнее взвешивать свои поступки и стараться сохранять свои слова и действия в праведности и простоте (in rectitudine ac simplicitate), то после смерти и ты обретешь дом среди счастливых душ, которые ты видишь здесь». О видении другого монаха Беда пишет: «Через собственную погибель смог он дать средство спасения живым, которые узнали о судьбе его»[168]. Яснее не скажешь!

Чистилище

Как правило, чистилище размещается рядом с адом; это «приемник» для душ (receptaculum animarum). Находится оно под землей, но, как полагали Григорий Великий, святой Бонавентура и святой Фома, оно может быть найдено и где-либо на земле[169]. Я не нацелен воспроизвести здесь прекрасный анализ появления понятия чистилища[170], выполненный Жаком Ле Гоффом, но хотел бы предложить несколько деталей, дополняющих его исследование.

Карл Толстый в видении, о котором я уже упоминал, пересекает огромные пустые и темные пространства, а затем вместе со своим проводником приходит в обширную долину, которая «с одной стороны была приятной и сияющей, а с другой — раскаленной и кипящей. И его направили на кипящую сторону» (d’uny costé estoit doulce et resplendissant et d’autre part toute ardant et bouillant. Et lors se tira devers le Costé bouillant.) Карл понимает, что это чистилище.

Нет места на земле, которое позволило бы представить себе, как пуст и уныл этот край, разве что просторы африканской пустыни, покрытые жгучим желтым песком, где взгляду не за что зацепиться, нет никакой зелени, лишь редкие бледные растения почти без листвы. Кроме того, возвышались здесь и там черные холмы, похожие на железную окалину или остывшую лаву. Карл увидел два источника, воды которых сперва заполняли озера в жерлах потухших вулканов, а затем текли дальше, образуя два потока. «Один был слишком горячим, другой — чистым, но бушующим» (L’une estoit trop chaulde, l’autre estoit clere, mais fort impétueuse). В водах второго потока неслись большие раскаленные камни, берега же его были покрыты густой пеной; первый поток имел цвет кипящего масла, и на всем его протяжении над ним стелился густой пар[171].

Затем он увидел два котла; в одном из них был его отец, Людовик II Немецкий, который сообщил ему, что они находятся в чистилище.

В XII веке монах-цистерцианец Генри из Солтри (Бедфордшир) написал «Трактат о чистилище святого Патрика» (Tractatus de Purgatorio Sancti Patricii), где рассказывается о том, как рыцарь Оуэн посетил загробный мир[172]. Этот труд пользовался большой популярностью и со времен Средневековья был переведен на множество языков. Существует несколько французских версий в прозе и семь версий в стихах, в том числе написанная Марией Французской (ок. 1160–1210) поэма L’Espurgatoire seinz Patriz, которую мы здесь рассмотрим.

Чистилище святого Патрика. Иллюстрация из эльзасской рукописи «Легенда Ауреа», 1419 г.

Heidelberg University Library

Рыцарь Оуэн видит сначала огонь, затем долину, откуда доносятся жалобные стоны, четыре поля, где мучат грешников, дымящийся дом с ямами, полными расплавленного металла, в который окунают души, и гору, у подножия которой стоят люди «подобно смерти ожидающим» (si cume une genz mort attendanz; стр. 1233); порывом ветра их уносит и бросает в смердящую ледяную реку. Далее Оуэн видит «пламя темное, сернистое и зловонное сверх всякой меры» (oscure, sulphrine e puant outre mesure; стр. 1265–1266) — это вход в ад. Он пересекает мост, перекинутый через адскую реку, где черти подстерегают прохожих, и приближается к высоченной стене из редких драгоценных камней с воротами из драгоценного металла. Ворота открываются, и он попадает в рай земной. Епископ говорит ему:

Icist pais e icist estres,

Sachiez c’est Paris Terrestres (стр. 1689–1690).

Здесь жизнь и