Эпоха веры - Уильям Джеймс Дюрант

церковь и время от времени совершали набеги на Галлию; этих причин Карлу Великому хватило на восемнадцать кампаний (772–804), которые велись с неустанной жестокостью с обеих сторон. Карл предоставил покоренным саксам выбор между крещением и смертью, а 4500 саксонских мятежников были обезглавлены в один день;21 После этого он отправился в Тионвиль, чтобы отпраздновать Рождество Христово.

В Падерборне в 777 году Ибн аль-Араби, мусульманский губернатор Барселоны, попросил помощи у христианского короля против халифа Кордовы. Карл провел армию через Пиренеи, осадил и захватил христианский город Памплону, обращался с христианскими, но неисчислимыми басками северной Испании как с врагами и продвинулся даже до Сарагоссы. Но мусульманские восстания, обещанные аль-Араби как часть стратегии против халифа, так и не появились; Карл Великий увидел, что его силы без помощи не могут бросить вызов Кордове; пришло известие, что покоренные саксы дико восстали и в ярости идут на Кельн; и с большей долей отваги он повел свою армию назад, длинными и узкими колоннами, через проходы в Пиренеях. На одном из таких перевалов, у Ронсесваллеса в Наварре, отряд басков набросился на тыловое охранение франков и перебил почти всех мужчин в нем (778); там погиб благородный Хруодланд, который три века спустя станет героем самой знаменитой поэмы Франции, «Шансон де Роланд». В 795 году Карл Великий отправил еще одну армию через Пиренеи; Испанский марш — полоса на северо-востоке Испании — стал частью Франкии, Барселона капитулировала, а Наварра и Астурия признали франкский суверенитет (806). Тем временем Карл Великий покорил саксов (785), отбросил наступающих славян (789), разбил и рассеял аваров (790–805) и на тридцать четвертом году своего правления и шестьдесят третьем году своего возраста смирился с миром.

По правде говоря, он всегда любил управление больше, чем войну, и вышел на поле боя, чтобы навязать Западной Европе единство правления и веры, раздираемой веками конфликтами племен и вероисповеданий. Теперь под его властью находились все народы между Вислой и Атлантикой, между Балтикой и Пиренеями, почти вся Италия и большая часть Балкан. Как мог один человек грамотно управлять столь обширным и разнообразным царством? Он был достаточно крепок телом и нервами, чтобы вынести тысячи обязанностей, опасностей и кризисов, вплоть до заговора его сыновей с целью его убийства. В нем текла кровь или учение мудрого и осторожного Пипина III и безжалостного Карла Мартела, и он сам был чем-то вроде молота. Он расширил их власть, защитил ее твердой военной организацией, подкрепил религиозными санкциями и ритуалами. Он умел видеть масштабные цели, мог распоряжаться средствами так же, как и желать цели. Он мог вести армию, убеждать собрание, ублажать дворянство, господствовать над духовенством, управлять гаремом.

Он сделал военную службу условием владения более чем небольшим имуществом и тем самым основал боевой дух на защите и расширении своих земель. Каждый свободный человек, призванный к оружию, должен был явиться в полном снаряжении к местному графу, а каждый дворянин отвечал за военную подготовку своих избирателей. Структура государства опиралась на эту организованную силу, поддерживаемую всеми доступными психологическими факторами: святостью помазанного величия, церемониальным великолепием императорского присутствия и традицией повиновения установленному порядку. Вокруг короля собирался двор административной знати и священнослужителей — сенешаль, или глава дворца, «граф Палатин», или главный судья, «палсграфы», или судьи дворцового суда, и сотня ученых, слуг и клерков. Ощущение участия общества в управлении государством поддерживалось полугодовыми собраниями вооруженных собственников, собиравшихся, в зависимости от военных или иных соображений, в Вормсе, Валансьене, Ахене, Женеве, Падерборне… обычно под открытым небом. На таких собраниях король представлял меньшим группам дворян или епископов свои предложения по законодательству; они рассматривали их и возвращали ему с предложениями; он формулировал capitula, или главы законодательства, и представлял их толпе для одобрения под крики; редко собрание выражало неодобрение коллективным ворчанием или стоном. Хинкмар, архиепископ Реймсский, передал интимную картину Карла на одном из таких собраний: «Приветствует самых знатных людей, беседует с теми, кого редко видел, проявляет нежный интерес к старшим и веселится с молодыми». На этих встречах каждый провинциальный епископ и администратор должен был доложить королю о любом значительном событии, произошедшем в его местности со времени предыдущего созыва. «Король желал знать, — говорит Хинкмар, — в какой части или уголке королевства народ неспокоен, и какова причина этого».22 Иногда (продолжая старый римский институт inquisitio) представители короля вызывали ведущих граждан, чтобы те расспросили их и дали под присягой «правдивое заявление» (veredictum) о налогооблагаемом богатстве, состоянии общественного порядка, наличии преступлений или преступников в посещаемом районе. В IX веке во франкских землях этот вердикт юрата, или группы присяжных дознавателей, использовался для решения многих местных вопросов, связанных с владением землей или преступной виной. Из юраты, благодаря норманнскому и английскому развитию, возникла современная система присяжных.23

Империя была разделена на графства, каждое из которых управлялось в духовных вопросах епископом или архиепископом, а в светских делах — комесом (спутником короля) или графом. Два или три раза в год в столице каждой провинции собиралось местное собрание землевладельцев, которое принимало решения по управлению регионом и служило провинциальным апелляционным судом. Опасные пограничные графства, или марши, имели специальных губернаторов — графов, маркграфов или маркгерцогов; например, Роланд Ронсесвальский был губернатором Бретонского марша. Вся местная администрация подчинялась missi dominici- «эмиссарам повелителя», которых Карл Великий посылал для передачи своих пожеланий местным чиновникам, для проверки их действий, решений и счетов, для борьбы со взяточничеством, вымогательством, непотизмом и эксплуатацией, для приема жалоб и исправления ошибок, для защиты «церкви, бедных, подопечных и вдов, и всего народа» от злоупотреблений или тирании, и для доклада королю о состоянии королевства; Capitulare missorum, учреждающий этих эмиссаров, был Магна Картой для народа, за четыре века до Магна Карты для аристократии в Англии. О том, что этот капитулярий имел в виду то, что говорил, свидетельствует случай с герцогом Истрии, которого мисси обвинили в различных несправедливостях и поборах, но король заставил восстановить наворованное, выплатить компенсацию каждому обиженному, публично признаться в своих преступлениях и дать гарантии от их повторения. За исключением войн, правление Карла Великого было самым справедливым и просвещенным из всех, что знала Европа со времен Теодориха Готского.

Шестьдесят пять капитуляриев, сохранившихся от законодательства Карла Великого, — один из самых интересных сводов средневекового права. Они не были организованной системой, а скорее расширением и применением предыдущих «варварских» кодексов к новому случаю или необходимости. В некоторых аспектах они были менее просвещенными,