История войны 1814 года во Франции - Модест Иванович Богданович

46 Koch. II. 346.

47 Из письма к Наполеону Коленкура от 6 марта н. ст. Fain. 293.

48 Koch. II. 349.

49 Koch. II. 349-350.

50 Перехваченное письмо герцога Бассано (Маре) к Коленкуру от 8 марта н. ст. из Бре (Bray en Laonnais). Apx™ Министерства иностранных дел. Campagne de 1814. № 399.

51 Письмо графа Разумовского к графу Нессельроде от 26 февраля (10 марта). Архив Министерства иностранных дел. Campagne de 1814, № 397. – Протокол заседания 10 марта н. ст. Campagne de 1814. № 401.

52 Письмо графа Разумовского к графу Нессельроде от 1 (13) марта. Campagne de 1814. № 400. – Протокол заседания 13 марта н. ст. Campagne de 1814. № 403.

53 Письмо графа Разумовского к графу Нессельроде от 3 (15) марта. Campagne de 1814. № 401. Протокол заседания 15 марта н. ст. Campagne de 1814. № 403.

54 Протокол заседания 18 марта н. ст. Campagne de 1814. № 404.

55 Письмо князя Меттерниха к графу Стадион от 18 марта н. ст. Campagne de 1814. № 382.

56 Протокол заседания 19 марта н. ст. Campagne de 1814. № 404.

57 Fain. 324-328.

58 Из письма князя Меттерниха к Коленкуру от 18 марта н. ст. Fain. 336-337.

59 Декларация, обнародованная союзниками по прекращении переговоров в Шатильоне.

«Союзные державы считают обязанностью в отношении к самим себе, своим народам и

Франции, в минуту прервания совещаний в Шатильоне, довести до общего сведения поводы к вступлению в переговоры с французским правительством и причины их прекращения. Военные события, беспримерные в истории, в минувшем октябре ниспровергли чудовищное здание, называвшееся французской империей, здание, основанное на развалинах государств независимых и счастливых, увеличенное областями, оторванными от древних монархий, утвержденное ценой крови, достояния и благоденствия целого поколения.

Приведенные победой на Рейн, союзные государи почли долгом снова изложить пред Европой начала, составляющие основания их союза, объявить свои желания и намерения. Без всяких видов честолюбия и завоевания, но, единственно одушевляясь желанием видеть Европу вновь устроенной по справедливой соразмерности сил между державами, и решась не класть оружия, не достигнув благородной цели своих усилий, они обнаружили непоколебимость своих намерений явным актом, и немедленно объяснились с враждебным правительством, сообразно с неизменной своей решимостью.

Французское правительство воспользовалось откровенными объяснениями союзных дворов и изъявило готовность к миру. Ему, конечно, нужно было принять вид миролюбия, чтобы в глазах своего народа оправдать новые усилия, которых оно от него требовало. Между тем все доказывало союзным кабинетам, что французское правительство желало только воспользоваться мнимыми переговорами, стараясь расположить в свою выгоду общее мнение, и вовсе не помышляло о мире Европы. Проникая тайные виды его, союзные державы решились завоевать вожделенный мир в самой Франции. Многочисленные армии перешли через Рейн. Едва успели они перешагнуть границу Франции, как явился на аванпосты французский министр иностранных дел. С того времени все попытки французского правительства клонились к тому, чтобы ввести в заблуждение общее мнение, скрыть от народа свои намерения и сложить на союзников вину в бедствиях, неразлучных с неприятельским нашествием.

В то время ход происшествий дал державам всю силу европейского союза. Правила, руководившие союзных государей, с самого соединения их для общего блага, развились вполне. Ни что не мешало им объявить условия, необходимые для восстановления общественного здания. После длинного ряда побед эти условия уже не должны были составлять препятствия к водворению мира. Одна только держава, долженствовавшая на весы мира положить вознаграждения для Франции, Англия могла подробно исчислить пожертвования, которые готова была понести в пользу общего спокойствия. Союзные государи имели право надеяться, что опыт возымеет влияние на завоевателя, подверженного упрекам великой нации и бывшего в первый раз в собственной столице свидетелем ее страданий. Опыт этот мог дать ему почувствовать, что сохранение престолов состоит в существенной связи с умеренностью и справедливостью.

Тем не менее, однако же, союзные монархи в убеждении, что покушение их – побудит противника к миру – не должно было мешать ходу военных действий, положили продолжать войну во время переговоров. История минувшего и бедственные воспоминания доказали им необходимость сей меры. Их уполномоченные съехались в Шатильоне с уполномоченным французского правительства.

Вскоре после того победоносные армии пришли в окрестности Парижа. Помышляя только о спасении столицы от занятия неприятелем, французское правительство приказало своему уполномоченному предложить перемирие на основаниях, подобных тем, какие и союзные дворы полагали нужными для восстановления всеобщего мира. Он предложил немедленную сдачу крепостей в землях, которые Франция соглашалась уступить, но с условием прервать неприятельские действия. Союзные дворы, убедившись двадцатилетним опытом, что в переговорах с французским кабинетом нужно тщательно различать изъявления от истинных намерений, не согласились на перемирие, а предложили немедленно подписать предварительные условия мира, что доставило бы Франции все выгоды перемирия, не представляя союзникам неудобств остановки военных действий. Между тем несколько частных успехов ознаменовали первые действия армии, образовавшейся под стенами Парижа из цвета настоящего поколения, последней надежды нации и остатков от миллиона храбрых воинов, павших на полях битв или брошенных на дорогах от Лиссабона до Москвы, жертвой видам, чуждым для Франции.

Совещания в Шатильоне немедленно приняли иной вид; французский уполномоченный не получал предписаний и был не в состоянии отвечать на сделанные ему предложения. Намерения французского правительства обнаружились; союзные дворы положили действовать решительно, соответственно собственному достоинству, своим силам и прямоте своих намерений. Они поручили своим уполномоченным сообщить проект предварительного договора, заключающего в себе все основания, почитаемые ими необходимыми для восстановления политического равновесия, и за несколько дней пред тем предложенные самим французским правительством, когда оно, вероятно, опасалось за свое существование. В проекте изложены были начала нового устройства Европы. Франция, возвращенная в пределы, упроченные за ней несколькими столетиями славы и благоденствия под владычеством ее королей, должна была разделить с Европой благодеяния свободы, народной независимости и мира. От ее правительства зависело одним словом прекратить бедствия народа, возвратить ему мир, колонии, торговлю и свободную деятельность его промышленности. Желало ли оно еще более? Державы предложили обсудить в духе примирения об его желаниях касательно владений, обоюдно выгодных, которые выходили бы из границ Франции до войн революции. Две недели прошли без ответа со стороны французского правительства. Уполномоченные требовали назначения определенного срока для принятия или отвержения условий мира. Французскому уполномоченному предоставили на волю представить свой проект, с тем только, чтобы он соответствовал духу и сущности условий, предложенных союзными дворами. С обоюдного согласия назначен