Шпаргалка для ленивых любителей истории. Комплект из 3 книг - Александра Маринина

подозревают в организации убийства Генриха Четвертого. Разумеется, в интересах их патронессы Марии Медичи. Если Франсуа Равальяк – простой исполнитель, пусть и идейно запрограммированный, а королева – заказчик, то супруги Кончини взяли на себя все оргвопросы.

Леонору, дочь обычного столяра, Мария знала с детства: девочки были молочными сестрами, поскольку маму Леоноры наняли в кормилицы к новорожденной принцессе. Леонора постарше на несколько лет, ее привели к маленькой Марии «в компаньонки и подружки». С той поры они не расставались, вместе приехали во Францию, когда Мария выходила замуж за Генриха Четвертого, а в 1601 году Леонора Дори вышла замуж за Кончино Кончини, сына нотариуса из Флоренции. Он тоже прибыл из Италии в свите Марии Медичи и очень хотел сделать карьеру при французском дворе. Причем хотел так сильно, что зачастую терял берега, и Генрих Четвертый неоднократно угрожал ему высылкой, если чересчур прыткий итальянец не уймется. Влияние любимой подружки и ее мужа на королеву было поистине безграничным.

Неудивительно, что едва став регентом, королева избавилась от Сюлли, самого умного и верного политического советника погибшего короля, начала возвышать Кончини и проводить политику, которая шла вразрез с намерениями ее покойного мужа. Если Генрих Четвертый стремился противостоять Габсбургам и уравновесить их влияние, чтобы они не стали слишком сильными, то Мария, наоборот, вступила с ними в союз. И первое, что она сделала в этом направлении, – отменила решение Генриха о женитьбе дофина Людовика на Николь Лотарингской. У отца Николь не было сыновей, и герцог Лотарингский собирался сделать дочь наследницей, а это принесло бы короне существенное расширение территории, что, разумеется, было очень выгодно. Герцог – сын Клод Валуа, дочери Генриха Второго и Екатерины Медичи, то есть запланированная невеста приходилась Генриху Второму правнучкой, и это было полезно в династическом аспекте.

Но Мария Медичи план мужа похоронила и сделала по-своему: вступила в альянс с Габсбургами и договорилась о двойном франко-испанском браке. Дофин Людовик должен жениться на инфанте Анне Австрийской, дочери короля Испании Филиппа Третьего, а дочь Елизавета выйдет замуж за наследника испанского престола, принца Филиппа. Все сразу увидели, что королева-регент сделала ставку на католический мир. Кого-то это обрадовало, само собой, но гугеноты забеспокоились. Мало того что юный король воспитывался в строгих традициях католичества, так теперь еще испанцы подключились!

Да и стремительное, безудержное возвышение Кончини и его супруги вызывало возмущение аристократов. Сын нотариуса и дочь столяра, вы только подумайте! Кончини, успевший уже прилично обогатиться, купил за большие деньги маркграфство, должность главного дворянина королевских покоев, пост главного наместника целого ряда земель, а потом, вконец обнаглев, выбил для себя должность маршала, при том, что ни разу в жизни не был на поле боя и не участвовал в военных действиях. Разве могли родовитые дворяне спокойно взирать на подобное безобразие?

Недовольство росло, зрели заговоры, один из которых возглавил принц Конде, тот самый, который не дал своей жене Шарлотте стать любовницей Генриха Четвертого. А что же наш король Людовик Тринадцатый? Двадцать седьмого сентября 1614 года ему исполнилось 13 лет, и с 28 сентября он считался совершеннолетним. Той же осенью на заседании Генеральных штатов Мария Медичи заприметила молодого епископа из Люсона по имени Арман Жан дю Плесси де Ришелье. Красноречие Ришелье привело в восторг не одну только королеву-регента, но именно королева назначила этого священника своим секретарем, а вскоре еще и духовником Анны Австрийской, которая в 1615 году стала супругой Людовика Тринадцатого и новой королевой Франции.

Поскольку эта книга – шпаргалка для читателей исторических романов, было бы неправильным пройти мимо личного аспекта отношений Марии Медичи и Ришелье. На него весьма прозрачно намекает А. Моруа в своем труде «История Франции»: «Сразу после смерти Генриха Четвертого он (Ришелье. – А. М.) понял, что регентша может оказаться ему полезной, и стал предпринимать шаги, чтобы приблизиться к ней. А потом просто нужно было потратить усилия на “увядающую красоту и пылкое сердце” (Ф. Джустиниани). Своим взглядом, который мало кто мог вынести, он зачаровывал ее и, никогда не теряя достоинства прелата, управлял этой королевской волей». Честное слово, не устаю восхищаться той изысканной деликатностью, которую постоянно демонстрирует нам А. Моруа! В переводе на совсем простой, обыденный язык сказанное означает, что Ришелье постоянно давал понять королеве-матери: он безумно влюблен в нее, но он – лицо духовного звания, поэтому не может себе позволить ничего эдакого, а иначе… А вот текст Ф. Джустиниани, на который ссылается Моруа, я не нашла и даже не смогла найти информацию о том, кто такой этот таинственный Джустиниани, кроме указания на принадлежность его к знатной ветви венецианцев. Возможно, вам повезет больше, если захотите все перепроверить.

Итак, Людовик женился. Мария Медичи возлагала на союз с Испанией большие надежды, поэтому для нее было принципиально важным, чтобы брак короля оказался консумированным. Почему? Да потому, что если консумации не произойдет, причем на глазах у множества свидетелей, то обязательно найдутся те, кто попытается добиться признания брака недействительным и разорвать содружество двух держав. Мария не посчиталась с тем, что новобрачные – сущие дети, обоим по 14 лет, и настояла на том, чтобы первая брачная ночь была организована по всем правилам. А уж каковы эти правила – вы и сами знаете, о них и в книгах писали, и в кино их показывали. Толпа придворных стоит вокруг королевской кровати и наблюдает за происходящим. Некоторые особо нетрезвые или борзые комментируют вслух. Полог, конечно, задернут, так что ничего не видно, но все слышно. Тут не каждый взрослый и опытный мужчина справится, а уж паренек 14 лет от роду…

Пареньки, конечно, бывают разные, это понятно. Каким же был Людовик Тринадцатый к своим четырнадцати годам? С самого рождения он жил в Сен-Жермене вместе с незаконнорожденными детьми Генриха Четвертого. Свое участие в воспитании сына Мария Медичи ограничила тем, что запретила мальчику общаться со сверстниками «из простых» и вообще с местными жителями. А вот король Генрих, напротив, всех своих детей обожал и старался проводить с ними побольше времени. Он живо интересовался жизнью дофина, требовал ежедневных отчетов от доктора, гувернера и наставников и всегда точно знал, чем именно в конкретный день занимался наследник престола. Людовик был очень привязан к отцу, и его смерть стала для мальчика серьезной травмой. Из всех полнородных и неполнородных братьев и сестер больше всех Людовик любил Елизавету, мягкую и добрую девочку, которая была на год младше. Елизавету выдали замуж за сына короля Испании в то же самое время, когда Людовика женили на испанской принцессе Анне Австрийской. Сестра уехала из Франции, и юный король потерял еще