Шпаргалка для ленивых любителей истории. Комплект из 3 книг - Александра Маринина

А теперь прикиньте сами, насколько велики шансы, что ребенок с такими детскими травмами вырастет веселым и великодушным человеком.

Людовик любил музыку и рисование, интересовался историей и военным делом, прочие науки считал скучными и не особенно преуспевал в них. После гибели отца в его жизни мало что изменилось, потому что мама заявила, что мальчик слишком мал и слаб, приобщать его к политической жизни еще рано, он «не способен», то есть практически изолировала Людовика, не давая ему возможности слушать старших и опытных и учиться у них. А сама принялась рулить страной в компании Кончини и его жены – своей любимой подруги. Некоторые авторы утверждают, что Кончини был любовником королевы-матери, а его супруга Леонора Дори Галигаи не препятствовала утехам мужа и подружки, ибо, как говорится, все на пользу: власть важнее.

Да, здоровьем юный король и вправду не отличался, но глупым он вовсе не был, о нет! Нелюдимый, необщительный, хмурый, страдающий заиканием, он прекрасно все понимал. Кроме того, Людовик вырос очень набожным. А теперь представьте себе такого подростка в описанной выше ситуации первой брачной ночи. Представили? Нет никаких сомнений, что вся эта «близость» не вызвала у него ничего, кроме ужаса и отвращения. Имела место консумация в тот день или нет – мы не знаем, но точно известно, что молодой муж обходил опочивальню жены стороной. Год, другой…

У Ги Бретона можно найти многостраничные цитаты из дневников, которые вел врач Жан Эроар, приставленный к малышу Людовику. Из этих текстов видно, что во младенчестве и раннем детстве мальчик впитывал как губка все происходящее у него на глазах и считал это нормой поведения. Собственно говоря, как и все обычные дети. А происходило у него на глазах многое, и слышал он тоже далеко не самые изысканные речи. За полтора столетия до рождения Людовика король Карл Седьмой сделал свою любовницу Агнессу Сорель официальной фавориткой, а Агнесса, в свою очередь, шокировала общество, появляясь в платье, декольте которого оставляло одну грудь полностью обнаженной. Процесс «фриволизации» нравов шел сначала неспешно, потом начал набирать обороты. При Франциске Первом беспрестанная и открытая смена половых партнеров стала модной, а при Екатерине Медичи и ее «летучем отряде» превратилась в самое обыденное дело. Нетрудно представить, какие сцены мог видеть малыш Людовик и какие слова слышать. Когда ребенок растет в подобной атмосфере, то его последующее развитие легко может пойти по одному из двух путей: либо он полностью перенимает то, что считает нормальным, либо полностью отвергает. Есть, конечно, и третий путь – путь золотой середины, но для этого нужно обладать трезвым критическим умом, что встречается, к сожалению, реже, чем хотелось бы. Похоже, Людовик Тринадцатый пошел по второму пути и избрал набожность и целомудрие.

Когда королю исполнилось пятнадцать, вдруг оказалось, что это не тихий послушный мальчик, а правитель, отлично разбирающийся в расстановке сил. Мария Медичи недооценила своего сына, к которому относилась с нескрываемым презрением, и постоянно подчеркивала, что считает его глупым и ни на что не годным. Ей даже в голову не приходило, до какой степени скрытен Людовик и какие мысли и чувства прячутся за его молчаливостью и внешней покорностью.

И друзья, как выяснилось, у него есть. Один из них – Шарль д’Альбер, сеньор де Люинь, которого приставили на службу к Людовику, когда тот был еще дофином. Шарль был на 22 года старше, обучал мальчика искусству охоты и дрессировке охотничьих соколов и стал его близким другом, несмотря на разницу в возрасте. Происхождения он был дворянского, но не знатного, худородного, зато честолюбия в Шарле – хоть отбавляй. Имелся у Людовика и другой товарищ, садовник по имени Деажеант. Вот эта чудесная троица замыслила убрать с дороги самого Кончини. Вполне вероятно, идея принадлежала не королю, а его сокольничему, который стал фаворитом монарха и захотел потеснить фаворита Марии Медичи. Но неважно, кто родил идею, важно, что Людовик ее поддержал и отдал приказ арестовать Кончино Кончини, а если тот не подчинится – убить его. Ну, мы с вами такое много раз видели в фильмах про «плохих полицейских», мол, уберите его, а всем скажите, что «при попытке к бегству». Исполнителем приказа об устранении Кончини стал капитан королевской гвардии Николя де л’Опиталь Витри, который 24 апреля 1617 года благополучно застрелил любимчика королевы-матери прямо в Лувре, а на следующий день получил должность маршала и титул герцога. Жену Кончини Леонору Дори предали суду, признали виновной в колдовстве и казнили. Тоже ничего нового. Марию Медичи посадили под домашний арест, потом сослали в Блуа. Вместе с ней в ссылку уехал ее драгоценный секретарь дю Плесси де Ришелье, которого королева успела за несколько месяцев до этого сделать уже государственным секретарем по иностранным делам. Надо ли упоминать о том, что Шарль д’Альбер в том же году получил все состояние Кончини, его титулы и должности и из сеньора де Люиня превратился в герцога де Люиня (в некоторых переводах это имя транслитерируется как «Ланне» или «Люин»).

Отныне Люинь – главный советник короля Людовика, самый близкий из доверенных лиц.

В 1619 году королева Мария сбежала из Блуа и затеяла восстание против собственного сына. В ответ Людовик Тринадцатый поступил умно и расчетливо: он обратился за содействием к Ришелье, который находился уже не в Блуа, а в Авиньоне, куда его от греха подальше отправил король, дабы разъединить мать и ее верного советника. Ришелье оказался перед непростым выбором: королева-мать, которая приблизила его ко двору и дала высокие должности, или юный король, который имеет все основания не любить кардинала, но за которым будущее. Он был тонким и умным политиком. В результате переговоров все остались довольны: мать и сын примирились, военные действия закончились, Мария Медичи вернулась ко двору и через пару лет снова заняла место в Государственном совете, репутация Ришелье в глазах Людовика сильно выросла и укрепилась.

А Люинь забирал в свои руки все больше и больше власти. Дошло до того, что получить доступ к королю можно было только через Люиня. Влияние старшего товарища оказалось настолько велико, что именно Люиню удалось выполнить непростую и очень деликатную миссию: добиться, чтобы король все-таки начал посещать спальню жены. Герцог, с одной стороны, вел разъяснительную работу с Людовиком, с другой – давал советы Анне Австрийской насчет ее внешнего вида и платьев. Молодая женщина все-таки выросла при испанском дворе и получила соответствующее воспитание, а испанский