Тотем и табу. «Я» и «Оно» - Зигмунд Фрейд

пути); таким образом, в системе СЗ такого сопротивления при переходе от одного элемента к другому больше бы не существовало. Это представление можно сблизить с мыслями Брейера; он делает различие между латентной (связанной) и свободно подвижной энергией заряда в элементах психической системы[524]; элементы системы СЗ были бы тогда лишены связанной энергии и содержали бы лишь свободноотводимую энергию. Но мне кажется, что пока лучше высказываться об этом предмете по возможности неопределенно. При помощи этих рассуждений мы все же известным образом связали возникновение сознания с положением системы СЗ и зависящими от нее особенностями процесса раздражения.

Но мы должны больше сказать о живом пузырьке с его корковым слоем, воспринимающим раздражение. Эта частица живой субстанции парит среди внешнего мира, заряженного сильнейшими энергиями; она неминуемо была бы убита действием раздражений, которые исходят от этих энергий, если бы не была снабжена защитным покровом. Она приобретает этот покров посредством того, что самая наружная ее поверхность теряет свою живую структуру, делается до известной степени неорганической и теперь действует как особая оболочка или мембрана, задерживающая раздражение; таким образом, энергии внешнего мира лишь некоторой долей своей интенсивности могут проникнуть в следующие, оставшиеся живыми слои. Эти последние, прикрытые защитным покровом, могут теперь отдаться восприятию допущенных количеств раздражения. Таким образом, наружный слой своим отмиранием предохранил от подобной участи все более глубокие слои; по крайней мере, до тех пор, пока не придут раздражения столь мощные, что прорывают защитный покров. Для живого организма защита от раздражения является, пожалуй, более важной задачей, чем его восприятие; он снабжен собственным запасом энергии и должен прежде всего стремиться к тому, чтобы оградить особенные, действующие в нем формы трансформации энергии от уравнивающего, следовательно, разрушающего влияния огромных энергий, действующих во внешнем мире. Восприятие раздражений служит прежде всего намерению узнать направление и род внешних раздражений, а для этого достаточно воспринимать из внешнего мира маленькие пробы, отведывать их в незначительных дозах. У высокоразвитых организмов воспринимающий корковый слой прежнего пузырька давно уже ушел в глубину организма, но некоторые его частицы остались на поверхности непосредственно под общим защитным слоем. Это органы чувств, которые в основном устроены для восприятия специфических воздействий раздражения и, сверх того, имеют особые приспособления для дальнейшей защиты против слишком больших количеств раздражения и для задержки несоответствующих видов раздражения. Для органов чувств характерно, что они прорабатывают лишь очень незначительные количества внешнего раздражения – они берут из внешнего мира, так сказать, только выборочные пробы; их, может быть, можно сравнить со щупальцами, которые ощупывают внешний мир и затем снова от него отстраняются.

Здесь я разрешу себе бегло затронуть одну тему, которая заслуживала бы самого подробного освещения. Тезис Канта, что время и пространство являются необходимыми формами нашего мышления, в настоящее время может быть подвергнут дискуссии на основе известных психоаналитических познаний. Мы узнали, что бессознательные психические процессы сами по себе безвременны. Это прежде всего означает, что они упорядочены не временно, что время в них ничего не меняет и что понятие времени не может к ним применяться. Это отрицательные характерные черты, которые можно ясно себе представить только путем сравнения с сознательными психическими процессами. Как кажется, наше абстрактное представление о времени безусловно произошло от метода работы системы В – СЗ и соответствует самовосприятию последней. При этой работе системы может наметиться другой путь защиты от раздражений. Я знаю, что эти утверждения звучат очень глухо, но пока должен этим ограничиться.

Ранее мы видели, что живой пузырек снабжен защитным покровом от раздражений внешнего мира. Мы установили также, что следующий его корковый слой должен быть дифференцирован как орган, воспринимающий раздражение извне. Но этот чувствительный слой коры, позднейшая система СЗ, получает раздражения и изнутри; положение системы между внешним и внутренним и различия условий для воздействия одной и другой стороны являются решающими факторами в работе системы и всего психического аппарата. Против «извне» имеется защитный слой, и количества прибывающего раздражения могут влиять только в уменьшенном масштабе; но по направлению к «внутри» защита от раздражений невозможна, раздражения более глубоких слоев переносятся непосредственно и в полном масштабе на всю систему, причем известные особенности их прохождения производят ряд ощущений: удовольствие – неудовольствие. Конечно, раздражения, приходящие изнутри, по своей интенсивности и по другим качественным характеристикам (например, по их амплитуде) будут более адекватны способу работы системы, чем раздражения, притекающие из внешнего мира. Эти условия, однако, решающим образом определяют два момента: во-первых, господство над всеми внешними раздражениями ощущений удовольствия и неудовольствия, которые являются индикатором процессов, происходящих внутри аппарата; и, во-вторых, деятельность по отношению к таким внутренним раздражениям, которые приводят к слишком большому увеличению неудовольствия. Проявится склонность изживать их так, как будто они действуют не изнутри, а извне, и этим создается возможность применить к ним средства защиты, действующие в защитном покрове. Таково происхождение проекции, которой суждено играть такую большую роль при возникновении патологических процессов.

У меня создается впечатление, что последние размышления позволяют нам лучше понять господство принципа наслаждения; но мы все же не нашли объяснения тех случаев, которые ему противоречат. Сделаем поэтому еще один шаг. Внешние раздражения, которые обладают достаточной силой, чтобы пробить защитный покров, мы называем травматическими. Я думаю, что понятие травмы необходимо включает подобное соотношение с обычно действующей задержкой раздражений. Такое событие, как внешняя травма, конечно, вызовет огромное расстройство в функциях организма и приведет в действие все средства защиты. Но принцип наслаждения при этом выводится из действия. Нельзя больше задержать наводнения психического аппарата громадными количествами раздражения; теперь возникает другая задача – овладеть раздражениями, психически связать вторгшиеся раздражения с тем, чтобы далее привести их к изживанию.

Специфическое неудовольствие от физической боли есть, вероятно, результат того, что защитный покров в какой-то мере прорван. Тогда с этой части периферии к центральному психическому аппарату устремится непрерывный поток раздражений, которые в обычных условиях могли прийти только изнутри аппарата[525]. Какую же реакцию психической жизни можно ожидать на это вторжение? Со всех сторон напрягается зарядная энергия, чтобы вокруг места прорыва создать соответственно высокие ее заряды. Создается грандиозная «противозарядка», для осуществления которой поступаются своим запасом все другие психические системы, так что в результате следует обширное ослабление и снижение всей прочей психической работы. Мы стараемся учиться на таких примерах, связать с ними наши метапсихологические гипотезы. И мы, таким образом, приходим к заключению, что даже высокозаряженная система способна воспринимать добавочную притекающую к ней энергию и трансформировать ее в латентную зарядку, иными словами, «связать» ее психически.