«Верный Вам Рамзай». Рихард Зорге и советская военная разведка в Японии. 1933–1938 годы. Книга 3 - Михаил Николаевич Алексеев

твой размер ботинок, вообще, что нужно купить? В чем нуждаются также друзья, особенно В и маленький Ф… твоя семья… и приятельница… которая не хочет выходить замуж, так как ее не интересуют мужчины. Может быть, она и права, но она забывает, что Катюша меня уже интересует…

Ну, пока всего хорошего! Скоро ты получишь еще письмо и даже сведения обо мне. Будь здорова и не забывай меня. Передавай от меня привет директору, который мне по временам пишет кое-что приятное… друзьям. Шлю сердечный привет, жму руку и целую»[537].

«Август 1936 г.

Милая К.!

На днях получил твое письмо от 6.36. Благодарю за строчки, принесшие мне столько радости. Надеюсь, что ты хорошо провела отпуск. Как хотел бы я знать, куда ты поехала, как провела время, как отдохнула? Была ли ты в санатории по путевке твоего завода или моего учреждения, а может быть, просто съездила домой? На многие из этих вопросов ты не сможешь дать ответ, да и получу я его тогда, когда будет уже холодно, и ты почти забудешь об отпуске. Между тем я пользуюсь возможностью переслать тебе письмо и небольшой подарок. Надеюсь, что часы и маленькие книги, которые я послал, доставят тебе удовольствие.

Что делаю я? Описать трудно. Надо много работать, и я очень утомляюсь. Особенно при теперешней жаркой погоде и после всех событий, имевших здесь место. Ты понимаешь, что все это не так просто. Однако дела мои понемногу двигаются.

Жара здесь невыносимая, собственно, не так жарко, как душно из-за влажного воздуха. Как будто ты сидишь в теплице и обливаешься потом с утра до ночи.

Я живу в небольшом домике, построенном по здешнему типу – совсем легком, состоящем главным образом из раздвигаемых стен. На полу плетеные коврики. Дом совсем новый и даже „современнее“, чем старые дома, и довольно уютен. Одна пожилая женщина готовит мне по утрам все, что нужно, варит обед, если я обедаю дома.

У меня, конечно, снова накопилась куча книг, и ты с удовольствием, вероятно, порылась бы в них. Надеюсь, что наступит время, когда это будет возможно.

…

Ну, милая, будь здорова!

Скоро ты снова получишь от меня письмо, думаю, недель через шесть. Пиши и ты мне чаще и подробней.

Твой Ика».

«Октябрь, 1936.

Моя милая К.!

Пользуюсь возможностью черкнуть тебе несколько строк. Я живу хорошо, и дела мои, дорогая, в порядке.

Если бы не одиночество, то все было бы совсем хорошо. Но все это когда-нибудь изменится, так как мой шеф заверил меня, что он выполнит свое обещание.

Теперь там у вас начинается зима, а я знаю, что ты зиму так не любишь, и у тебя, верно, плохое настроение. Но у вас зима, по крайней мере, внешне красива, а здесь она выражается в дожде и влажном холоде, против чего плохо защищают и квартиры, ведь здесь живут почти под открытым небом.

Если я печатаю на своей машинке, то это слышат почти все соседи. Если это происходит ночью, то собаки начинают лаять, а детишки – плакать. Поэтому я достал себе бесшумную машинку, чтобы не тревожить все увеличивающееся с каждым месяцем детское население по соседству.

Как видишь, обстановка довольно своеобразная. И вообще тут много своеобразия, я с удовольствием рассказал бы тебе. Над некоторыми вещами мы бы вместе посмеялись, ведь когда это переживаешь вдвоем, все выглядит совершенно иначе, а особенно при воспоминаниях.

Надеюсь, что у тебя будет скоро возможность порадоваться за меня и даже погордиться и убедиться, что „твой“ является вполне полезным парнем. А если ты будешь больше и чаще писать, я смогу представить, что я к тому же еще и „милый“ парень.

Итак, дорогая, пиши, твои письма меня радуют.

Всего хорошего. Люблю и шлю сердечный привет.

Твой Ика»[538].

Когда началась война, Она была бригадиром номерного завода «Точприбор». Екатерине приходилось дневать и ночевать в цеху. «Милая Мусенька! – писала она сестре. – Я прихожу вечером с работы – швейцар передал письмо и сверточек – сухари были очень вкусные, таких белых у нас, конечно, нет. Я за все лето ни разу не была за городом, лета, по правде сказать, совсем не видела. Были только раз в выходной на субботнике на заготовке дров на Химкинском речном вокзале, так и то целый день дрова с баржи грузили, некогда было природой наслаждаться. И то перед отъездом домой набрали вместо цветов целые охапки полыни, я люблю ее запах, острый и пряный…»[539].

Из друзей ближе всех к ней по-прежнему был Вилли Шталь. Он даже прописался у нее в комнате и прожил в ней последний месяц перед арестом в 1937 году.

8 мая 1942-го была арестована двоюродная сестра Максимовой Елена Леонидовна Гаупт, 1910 года рождения, уроженка Свердловска, из мещан, по национальности немка, гражданка СССР, беспартийная, несудимая, одинокая, которая проживала с матерью-пенсионеркой, Гаупт Марией Степановной, 1881 года рождения, и работала старшим счетоводом финотдела Управления железной дороги им. Л. М. Кагановича.

В НКВД на Гаупт поступил донос. В нем говорилось, что Гаупт «„не внушает доверия“, скрывает, что немка. Когда исполнялся Государственный гимн, не встала со стула, как другие. Однажды сослуживцы застали ее в комнате растерянной, заметив, перед тем как она с поспешностью задвинула ящик чужого стола; оказывается, там лежал только что полученный по почте розыскной лист на отправку в Чувашию большой партии меди. „Доведя до вас сведения об указанных фактах, – писал доброжелатель, – прошу проверить личность Гаупт и с какой целью она это делает“»[540].

«Выявили и криминал: хранила в портфеле переписанную от руки азбуку литеров, по которой определяется характер воинских грузов, следующих по железной дороге. Работая в архиве, вырвала из тарифных руководств и унесла домой пять схем железных дорог. Не имея отношения к воинским перевозкам, делает для себя выписки о передвижении воинских эшелонов, типа: „В марте по Вагаю 1570 вагонов. Воинские эшелоны с Кирова и северной жел. дор. в Сибирь“»[541].

Судить о достоверности приведенной информации не представляется возможным. В распоряжении автора отсутствуют показания Гаупт с объяснением наличия у нее вышеперечисленных документов, если таковые у нее действительно были обнаружены, и интереса к этим документам, находившимся вне сферы ее профессиональной деятельности.

Из протокола допроса Гаупт от 11 мая 1942 года:

«ВОПРОС. Вы арестованы как агент иностранной разведки. Дайте показания о своей шпионской деятельности.

ОТВЕТ. Я никогда не была агентом иностранной разведки и никогда не вела шпионской деятельности…»[542].

Из протокола допроса Елены Гаупт от