Война, погубившая Россию. Записки премьер-министра Великобритании - Дэвид Ллойд Джордж

Я не входил в обсуждение этих общих вопросов, и граф Менсдорф продолжал с явной искренностью, что англичане и немцы — два величайших народа и что будущее всего мира зависит от этих народов и от их сотрудничества. Не в интересах мира полное поражение одного из них, даже если бы это и было возможно: такое поражение стадо бы источником новых бедствий для будущего человечества. Он серьезнейшим образом надеется, что разум восторжествует.

Я возразил, что, заботясь о будущем, мы не хотим, чтобы корень зла продолжал существовать и мог вырасти вновь в будущем. Не из какого-либо духа воинственности, но из отвращения перед войной мы готовы претерпевать ее бедствия в настоящее время, чтобы положить им конец навсегда.

Это мое утверждение Менсдорф шутя отпарировал, сказав, что в настоящее время Антанта кажется более воинственной, чем центральные державы.

Этим закончились наши переговоры, и мы попрощались.

* * *

На следующее утро, 19 декабря, граф, удостоверившись, что я оставался еще день в Женеве, прислал спросить, не может ли он еще раз встретиться со мной. Поэтому я виделся с ним вновь в этот день, и он заявил мне, что хочет, чтобы мы оба окончательно уяснили себе некоторые вопросы. Во-первых, Австрия готова оказать нам какую угодно поддержку в том, чтобы побудить Германию к политике разоружения в отношении подводного флота и других вооружений подобного рода, а также к политике конференций и арбитража с целью предупредить воину в будущем.

Во-вторых, Менсдорф выразил глубокую благодарность за мое сочувствие Австро-Венгерской монархии. В будущем, когда Австро-Венгрия будет развиваться самостоятельно и независимо от Германии, она будет рассчитывать на нашу поддержку.

В-третьих он рассчитывает, что при заключении мира мы используем свое влияние на наших друзей, чтобы умерить их требования, и в этом случае Австрия приложит все усилия, чтобы справедливо удовлетворить нас.

В ответ я повторил некоторые из взглядов, изложенных уже в предыдущих переговорах. Я добавил, что Австрия имеет в настоящее время возможность проявить высшую государственную мудрость и всем содействовать в том, чтобы добиться скорейшего удовлетворительного и прочного мира. Она должна освободиться от германского влияния и начать жить своим умом. Она должна также уступить в некоторых мелочах, чтобы оказаться достойной великой роли, которая ей, возможно, предназначена историей.

Он возразил, что после отвратительного поведения соседей, в особенности Румынии и Италии, уступить очень трудно, но Австрия готова пойти нам навстречу, если мы сдержим слово и не предъявим несправедливых требований.

Скоро я, однако, заметил, что он в действительности думал о чем-то другом. Потом он открыл это. Он сказал, что война должна быть кончена и что Австрия горячо желает быть орудием осуществления мира. Сепаратный мир невозможен, но Австрия, симпатии которой в действительности на стороне Англии, желает и в будущем сотрудничать с ней. Австрия готова стать посредником между великими врагами — Англией и Германией — и сделать все от нее зависящее для заключения мира. Австрия готова и страстно желает сделать все, что возможно. Нам особенно не следовало бы разъединяться теперь, когда переговоры уже начались.

Он выразил надежду, что мы встретимся снова для продолжения наших переговоров, если возможно, более детальных. Он выразил уверенность, что в следующий раз на переговоры прибудет граф Чернин, если мы захотим говорить с более авторитетным лицом, чем сам Менсдорф. Он надеется, что в таком случае можно будет назначить место встречи ближе к австрийской границе.

Если мы не желаем говорить с германцами, переговоры могут снова ограничиться австрийской точкой зрения на мир. Если же мы снова пожелаем иметь дискуссию по более общим вопросам, но все еще не совместно с германцами, мы можем использовать Чернина, который сочувствует английским идеалам и может с успехом устранить трудности предварительных переговоров с германцами.

Oн выразил надежду, что посредники, к которым мы прибегали для установления связи в этот раз, будут снова использованы для той же цели и что мы вскоре встретимся снова.

Он еще раз вернулся к теме о победе и сказал, что говорить о победе значит поддаться заблуждению. В то время как Германия имела успех в Центральной Европе, Британская империя одержала гораздо более крупные и важные победы во всем мире и обладает в настоящее время полным контролем над всеми территориями за пределами Центральной Европы. Победа в очень важном отношении была уже за нами, и было бесполезно проливать кровь десятков и сотен тысяч юношей Европы во имя большего военного успеха, который, может быть, и не будет достигнут.

Я повторил ему то, что сказал уже раньше: я не думаю, что мы готовы говорить с Германией, но мы учтем его предложение положить настоящие переговоры в основу будущих встреч и будем иметь в виду то, что он сказал о Чернине. Если, со своей стороны, австрийцы пожелают снова говорить с нами, им следует использовать те же средства, если тайна не потребует обращения к другим каналам.

Затем мы расстались.

В заключение я хочу сказать, что у меня нет ни малейшего сомнения, что та линия, которой мы придерживались в отношении Австрии, окажется наиболее успешной и плодотворной. Она, по-видимому, произвела глубокое впечатление на графа Менсдорфа. Австрии дали возможность из бездны ее унижения и отчаяния увидеть дневной свет, и я думаю, что Австрия напряжет все своп силы, чтобы заставить Германию принять умеренные условия мира. После этого Австрия постарается с нашей помощью возвратить себе и утвердить политическую независимость от Германии. Окажется ли в самом деле по душе ее государственным деятелям идея демократической Австрии, покажет будущее.

Во всех этих переговорах я намеренно воздерживался от малейшего упоминания о Турции'.

* * *

Между тем, германцы чувствовали необходимость дать какой-то ответ на мирные декларации государственных деятелей союзников. Они знали, что не только весь мир, но и германский народ ждет этого ответа. Продолжение войны или конец ее зависели не от голоса Австрпи, а от ее могучего союзника — Германии. Между кайзером, Гинденбургом, Людендорфом и германским канцлером происходила длительная переписка на эту тему. Эти письма и их содержание не были, конечно, известны союзникам в то время, но с тех пор они увидели свет.

Как показатель отношения Германии к вопросу о мире в начале 1918 г. знаменательно письмо Гинденбурга к кайзеру от 7 января.

Цитирую письмо фельдмаршала Гинденбурга к кайзеру:

'Генеральный штаб

7 января 1918 г.

Ваше Величество соблаговолили приказать, чтобы генерал Людендорф и я приняли участие в мирных переговорах. Делая так, Ваше Величество осуществляет наше право и обязанность помочь тому, чтобы