Фривольное лето. Ярко горят! - Дмитрий Арканов

Подпрыгнул, ухватился… «Так, главное — правильная техника. Которую я видел на ютубе…» — пронеслось у меня в голове, пока я судорожно пытался вспомнить хоть что-то из того видео… и повис, как сосиска на верёвочке.

— Пфф… Семён, ты там жив? — услышал я голос Алисы, которая уже неприкрыто хихикала.

Напрягая все силы, я попытался подтянуться. Мышцы предательски тряслись, лицо покраснело, в глазах замелькали разноцветные круги… «Только бы не упасть в обморок прямо здесь. Это был бы полный провал», — думал я.

С третьей попытки мне удалось поднять подбородок чуть выше перекладины, но это, кажется, был мой предел. А потом я красиво шлёпнулся на маты, вызвав новый приступ смеха у Алисы и раскатистый хохот Бориса Михайловича.

— Ха-ха! Один есть! Продолжаем? — хохотал Борис Михайлович, утирая выступившие от смеха слёзы.

— Браво! Это было… впечатляюще, — съязвила Алиса, не прекращая при этом свою растяжку. — Семён, да ты, оказывается, настоящий атлет!

— Может… кхе-кхе… что-нибудь попроще? — отдышавшись, жалобно спросил я, потирая ушибленный зад.

— Ладно, тогда отжимания. Десять раз, — сжалился надо мной Борис Михайлович.

Я принял упор лёжа, стараясь вспомнить все советы по технике из интернета. Алиса тем временем отошла от шведской стенки, повернулась ко мне спиной, встала на четвереньки и стала делать махи ногами. Расстояние, оделявшее нас немного спасало положение, но я все так же не мог сосредоточится. «Ох, боги, какое испытание…» — взмолился я про себя.

На пятом отжимании мои руки начали дрожать как осиновые листья на ветру.

— Семён, ты так напряжённо смотришь, что у меня даже… мышцы сводит, — Алиса обернулась, облизнула губы, и я почувствовал, как у меня пересохло в горле.

На седьмом отжимании я рухнул лицом в пол, окончательно осознав всю глубину своей физической… кхм… неполноценности.

— М-да… А как насчёт приседаний? Это-то всяко сможешь! — не унимался физрук, оглядывая меня с нескрываемым скепсисом.

— Дайте угадаю — он сейчас попытается присесть двадцать раз и упадёт на пятнадцатом? — спрогнозировала Алиса.

Двадцать приседаний спустя…

— Ха! Я ошиблась. Он держится! Правда, это больше похоже на танец мертвеца… — хихикала Алиса, наблюдая за моими конвульсиями.

«Я умираю. Точно умираю. Прощайте, все… Особенно ты, Алиса, со своей чёртовой растяжкой…» — думал я, выполняя упражнение из последних сил. Ноги подкашивались, в глазах темнело, а в ушах стоял какой-то странный гул.

— Что, выдохся? А я ведь ещё на пресс хотел тебя погонять, — улыбнулся Борис Михайлович, но в его глазах уже читалось некоторое уважение.

— Борис… Михайлович… может просто распишетесь в обходном, пока я не помер… — еле прохрипел я, мечтая только об одном — лечь и не двигаться.

— Эй, Сёмка, может тебе водички принести? А то ты какой-то бледный! — участливо предложила Алиса, но в её глазах всё ещё плясали озорные искорки.

— Ладно-ладно, убедил! Давай сюда свою бумажку, — сдался, наконец, физрук.

Трясущимися руками я протянул ему обходной лист, боясь, что он сейчас передумает и заставит меня делать ещё что-нибудь невыполнимое.

— Но, знаешь что? Приходи к нам на тренировки. С такой физухой тебе пока только в кружок шахматистов, — хохотнул он.

— Или в кружок любителей подглядывать! — поддела меня Алиса.

— А что? Глядишь, появится мотивация подтянуть форму? — продолжал Борис Михайлович, не замечая моего состояния. — Видел я, как ты на утренней зарядке на девчонок пялился. Может, это тебя замотивирует, а? — добил он меня.

«Кажется, весь лагерь уже в курсе моих тайных желаний…» — подумал я, чувствуя, как горят уши.

— Я… подумаю, — выдавил я из себя, не зная, куда деваться от стыда.

— Думай-думай. А пока распишусь, что проверил твою… хм… спортивную подготовку.

Он с усмешкой черкнул что-то в листе.

— Свободен, чемпион! И это… заходи, если что. Сделаем из тебя человека! — подбодрил меня физрук, хлопнув меня по плечу так, что я чуть не упал снова.

— Я… подумаю, — повторил я, мечтая только о том, чтобы поскорее убраться из этого зала пыток.

— Пока, Сёма! Приходи еще! — Алиса послала мне воздушный поцелуй.

Выползая из спортзала на негнущихся ногах, я подумал, что, возможно, очень возможно, небольшая физическая подготовка мне бы не помешала. «Хотя бы для того, чтобы в следующий раз не опозориться так феерично…» — подумал я, с содроганием вспоминая свои «успехи». «Но это всё потом. А сейчас мне срочно нужен душ. И медпункт. И новые ноги…» — решил я, ковыляя в сторону выхода. «И да, я определённо запомню эту растяжку надолго…» — не удержался я от ещё одной мысли, вновь краснея. И всё-таки, несмотря на весь этот позор, на душе было как-то тепло от того, что Алиса, кажется, обратила на меня внимание. Пусть даже и таким своеобразным способом.

Я подошел к зданию музыкального клуба, которое пряталось поодаль от остальных построек лагеря. Высокие деревья с раскидистыми кронами как бы обнимали его со всех сторон, придавая ощущение уюта и уединенности. Это было довольно большое здание под широкой пологой двускатной крышей. Необычным было архитектурное решение: под левым скатом крыши располагалась просторная открытая веранда, словно приглашающая отдохнуть в тени, а под правым находились внутренние помещения. Весь фасад занимало огромное панорамное окно, тянущееся почти от самой земли до крыши.

«Красивое здание», — подумал я, подходя к клубу.

Изнутри не доносилось ни единого звука. Немного помедлив, я открыл дверь и вошёл. Внутри царил творческий беспорядок: множество музыкальных инструментов были расставлены по комнате: барабаны, сверкающие лаком гитары и даже старинный рояль, занимающий значительную часть помещения. Казалось, каждый из них хранил в себе истории прошлых выступлений. То самое панорамное окно, слегка прикрытое легкими полупрозрачными занавесками, заливало комнату ярким утренним светом. В противоположной от входа стене находились еще два окна, выходивших на теневую сторону. Одно из них было открыто настежь, и занавеска, словно живое существо, колыхалась под дуновением ветерка, впуская в помещение утреннюю прохладу и сладкий запах нагретой солнцем листвы. «Какое уютное помещение», — оценил я, очарованный атмосферой этого места.

Мику сидела на одном из стульев, изящно закинув ногу на ногу,