Моя милиция - Хайдар Халикович Яхъяев

«Большое спасибо вам, Нина Яковлевна, — мысленно поблагодарил я Голощапову. — Вы верно сделали, что не сказали пока правду Погодиным.»

— Что же вы молчите? — снова обратилась Нина Яковлевна к отцу Юры. — Хотелось бы узнать ваше мнение!

— Простите, задумался, — улыбнулся Погодин. — Даю слово: Юра не будет больше ездить на подножках. Мы поговорим с ним. Правда, Маша? — обратился он к жене.

— Ой, ну да! — живо откликнулась она.

— Вот и отлично, — вышла из-за стола Нина Яковлевна. — Товарищ лейтенант, вы ничего не хотите сказать?

— Нет, Нина Яковлевна, — поспешно проговорил я, поняв, что продолжать разговор с Погодиными, кажется, не стоит. — До свидания.

Супруги попрощались, встали, однако, у двери, переглянувшись, обернулись к нам.

— Извините, — сказала Погодина. — Мы должны поблагодарить вас. Юра все рассказал нам. Он не будет больше... воровать, поверьте.

От неожиданности мы с Ниной Яковлевной только развели руками и улыбнулись смущенно.

4 августа

Вечером я снова побывал у Погодиных. Мальчик обрадовался мне. Обрадовались и его родители. Погодина быстро накрыла на стол, угостила меня чаем с вареньем. Потом мы некоторое время говорили о разных пустяках, но я не торопился прощаться, заметил: что-то их волнует. И не ошибся. Оказывается, Юра снова стал получать плохие отметки, что-то его угнетает.

— Может быть, вы узнаете, с кем он водится? — почему-то шепотом закончила Погодина.

Я посмотрел на Юру, сидевшего в другой комнате у телевизора. Причина его «странного поведения» для меня в общем-то уже была ясна. Собственно, за этим я и пришел. Пора подводить итоги. Я располагаю всеми необходимыми данными. Этот тип в Ташкенте появился недавно. Но уже успел наделать немало вреда. Опытный рецидивист, и вот теперь калечит жизнь пацанам...

— Ты завтра встретишься с ним? — неожиданно спросил я у Юры.

— С кем? — вскинулся он.

— Да с этим Гариковым.

— Встречусь... Нет! — мальчик метнулся ко мне, замер на пороге. Потом решительно тряхнул головой. — Встречусь, дядя! Но он сказал, что убьет, если я выдам его... Или меня убьет или маму.

Я положил руку на плечо Юры.

— Ты молодец. И не бойся — никого этот бандит не тронет. Ты не один. С тобой твои друзья, с тобой твои родители — мама, папа. С тобой — я... Жаль только, что ты сам не рассказал мне о Гарикове.

— Я хотел...

— Знаю. Ничего, Юра, ничего. Завтра мы его арестуем. Ты можешь спокойно учиться. Думаю, что у тебя не будет больше плохих отметок. Ты способный, настойчивый человек. Станешь отличником, если захочешь. Станешь, правда? Ты обещаешь мне?

— Обещаю!

— Молодец!.. Во сколько ты встретишься с Гариковым?

— А зачем? Вы же говорите — нельзя с ним встречаться?

— Ну, еще разок можно, — улыбнулся я. — Это ведь в последний раз...

— Тогда в девять у кино... А можно, я буду приходить к вам в комнату? Ну, просто так...

— Конечно. После того, как мы задержим Гарикова. Можешь приходить каждое воскресенье — дело тебе интересное найдем. Только не забывай предупреждать родителей. Без разрешения старших ничего нельзя делать, ты ведь еще маленький. Понял?

— По-онял.

— Ну-ну, выше голову. Не такой уж ты маленький, конечно. Это я так сказал, чтобы ты в следующий раз не знакомился с плохими людьми. Это к добру не приводит.

Ушел от Погодиных поздно. Но настроение у меня, признаться, отличное.

Шавкат Махмудов закрыл дневник и посмотрел на часы. Оставалось полчаса.

— Нина Яковлевна, вы с нами? — обратился лейтенант к Голощаповой, которая в это время зашла в детскую комнату.

— Разумеется, Шавкат Махмудович.

Вскоре со двора отделения милиции выехала машина.

— Где сейчас Юра? — с тревогой спросила Голощапова, когда машина остановилась за углом.

— Не беспокойтесь, Нина Яковлевна, все будет в порядке, — ответил Махмудов.

Гариков стоял у дерева, напротив выхода из кинотеатра. Он прикрывался газетой, однако явно не читал: то и дело посматривал на выход из кинотеатра.

Через несколько минут из кинотеатра вышел Юра. Гариков свернул газету.

— Как дела, орел?

— Все в порядке.

— Молоток. Делаешь успехи. Так, кажется, тихо?.. Погоди, мы с тобой такие дела закрутим, что другие пацаны от зависти лопнут. Транзистор купишь. А чего это Сашка не подходит? Наверно, ничего не добыл?

— Куда ему! — пренебрежительно бросил Юра.

— Это точно. Ему до тебя еще далеко. Нет у него таланта... Завтра встретимся в сквере на «пятачке». Получишь свою долю. А сейчас отойдем-ка в сторонку. Ну, давай, только в темпе.

Юра протянул дамские часы. Гариков быстро опустил их в карман, но не успел сделать и шага: перед ним словно из-под земли появился лейтенант Махмудов.

— Постойте, Гариков! Вы арестованы!

— Что это значит?

— Разберемся в милиции! Товарищ сержант, обыщите!

— Пойдем, Юра! — Нина Яковлевна мягко взяла мальчика за руку. — Остальное уже без тебя сделаем...

Ульмас УМАРБЕКОВ

ЛЕТНИЙ ДОЖДЬ

Повесть

1.

Близилось утро. Небо начинало светлеть. Тротуары в эту пору безлюдны. А вымытый ночью «поливалками» асфальт блестит, переливаясь, будто проезжую часть улицы выстлали серым бархатом. В мокром асфальте отражаются гирлянды огней, пунктирной линией убегающих вдаль.

Мунира вывела трамвай из ворот парка и, хлестнув тишину пронзительным звонком, — как бы тем самым оповещая сонных горожан, что движение городского транспорта началось, — подкатила к первой остановке. В вагон вошел пассажир. Мунира узнала его. Она встречала его всякий раз, когда работала в первую смену. Это был мужчина средних лет в форме железнодорожника. В руках у него всегда была одна и та же большая черная сумка.

— Салам алейкум, амаки! На работу? — приветствовала его Мунира как старого знакомого.

— Здравствуй, дочка, — ответил пассажир. — Припоздала немного? Сколько на твоих?

Мунира взглянула на часы.

— Нет, амаки, вовремя иду. Всего лишь десять минут шестого.

— Ну, хорошо, если так. А я было начал беспокоиться. Сегодня тепловоз сдаем после ремонта. Помучились мы с ним изрядно.

Слушая пассажира, Мунира вкладывала рулон билетов в автоматическую кассу. Случайно взглянула в окно и вздрогнула. В зарослях шиповника, разросшегося у самого тротуара, она увидела женщину. Квадрат света, падающий из