Перо в её руке. Женские письма – женские судьбы в XVIII веке - Сесиль Берли

чувствует себя обездоленной, ведь та даже пыталась помешать идиллическому роману своей протеже с ирландцем Джоном Тааффе. Когда пожилая дама узнает, что часть ее друзей тайно собирается у Жюли, которая полностью разделяет их философские воззрения, следует взрыв. Госпожа дю Деффан раз и навсегда изгоняет ту из своего дома.

С помощью Д’Аламбера и некоторых состоятельных друзей, например госпожи Жоффрен, соперницы госпожи дю Деффан, Жюли де Леспинас переезжает в дом на углу Сен-Доминик и Бельшас. Квартира занимает третий и четвертый этажи; Жюли живет на третьем. В ее маленькой гостиной с белыми деревянными панелями и темно-красными шелковыми шторами стоит бюро, а еще множество кресел «бержер», пуфов, комодов и секретеров; в спальне, затянутой красным дамастом, – большой альков. Несмотря на скромные средства, Жюли заводит четырех слуг. Едва обустроившись, она тяжело заболевает оспой, и Д’Аламбер, не смеющий признаться в своих чувствах, преданно заботится о своей возлюбленной. Болезнь проходит, но не бесследно, оставив ей глубокие рубцы на коже, подурневшее лицо и серьезные проблемы со зрением. Отныне Жюли с трудом может писать без посторонней помощи, и перо за нее часто держит гениальный математик. Осенью 1765 года он соглашается занять третий этаж в ее квартире в обмен на скромную арендную плату, и совместная жизнь этих бессемейных людей вызывает бесконечные толки и шутки.

Одновременно же Жюли де Леспинас официально открывает собственный салон, в котором почетное место занимают такие престижные гости, как Д’Аламбер, Кондорсе, Сюар, Дидро, Мармонтель, Шателю, Морелле, Ларошфуко, Тюрго и Гримм, их общие друзья. И это огромный успех, не уступающий славе самых именитых столичных салонов, которые держат госпожа дю Деффан, госпожа Жоффрен и госпожа Неккер. Жюли принимает каждый день с 18:00 до 22:00. У нее говорят обо всем: литературе, философии, истории, новостях, свете, вопросах метафизических и политических. Ее салон – лаборатория «Энциклопедии», а сама она – ее муза. Это также «передняя» Академии, последняя преграда перед вступлением в это святилище, непременным секретарем которого с 1772 года становится Д’Аламбер.

У Жюли страсть к чувствам, она всегда жаждет накала эмоций. Очень наблюдательная и чуткая, она прекрасно разбирается в человеческой психологии. Жизненный опыт сделал ее бунтаркой и атеисткой, но она весьма суеверна. Натура столь же рассудочная, сколь и экзальтированная, она проводит свои дни в тревоге и страданиях. Чтобы совладать с эмоциями, она призывает на помощь разум, идеи, музыку, любовь и опиум. Она заводит очень размеренный, почти нерушимый распорядок дня, который, видимо, действовал на нее успокоительно. Утро занято чтением и перепиской, в два часа пополудни она обедает вместе с Д’Аламбером, днем выходит за покупками или наносит редкие визиты. Ее салон открывается ровно в 18:00. В обществе Жюли ведет себя как женщина рассудительная, вдумчивая, серьезная, тщательно скрывая от посторонних свои страсти и эмоции – не из двуличия, она на это не способна, но из боязни повредить своей репутации, которой, ввиду своей незаконнорожденности, она особенно дорожит. Она не переносит никаких посягательств на свое достоинство. Оказаться в очередной раз униженной, отвергнутой, изгнанной просто потому, что она существует, – это может свести ее в могилу.

Жюли – новая Элоиза. Любовь граничит с возвышенным, когда она невозможна, запретна, окутана тайной. Для нее любовь равнозначна страданию. Ее романы всегда пронизаны чувством вины. Она никогда не ощущает себя достойной того, чтобы ее просто и искренне любили. У нее нет на это права. В ее случае любовь – это всегда пламя, которое пожирает и разрушает. Ее чувство питается ожиданием, разочарованиями, разлуками, изменами, чувствами, которые не высказаны или в которых слишком стыдно признаться, мучительным смирением, частыми и жестокими ссорами и письмами. Жюли де Леспинас никогда не предает огласке свои любовные связи. Она изредка говорит о них в письмах Кондорсе и Сюару, самым близким своим друзьям. Даже Д’Аламбер ничего (или почти ничего) не знает о двух ее великих увлечениях, Мора и Гибере, прожитых тайно, в экзальтации и запредельной боли. Она сгорает от любви, теряя здоровье, даже если в ее салоне об этом никто не догадывается. Физические проявления нездоровья множатся: к истерическим припадкам добавляются бессонница, удушье, изжога, приступы лихорадки, мигрени, головокружения. Жюли вынуждена принимать большие дозы опиума, который облегчает ее страдания, но вызывает галлюцинации и бред. В довершение всего ее подтачивает туберкулез. Она постоянно кашляет кровью и часто думает о самоубийстве.

Однако физическая страсть и, конечно же, переписка возвращают ей вкус к жизни. Все ее письма Мора были уничтожены, но в переписке с Гибером, длившейся с мая 1773 года вплоть до смерти Жюли в мае 1776-го, она предстает как образцовая, возвышенная возлюбленная. Ради любви она отказывается от всего, даже от того, что ей всего дороже, – чувства собственного достоинства. Она становится рабыней мужчины, добровольной пленницей своего чувства. Жюли проживает эту драму в письмах: хотя после оспы она плохо видит, но без чьей-либо помощи пишет в среднем по два длинных любовных послания в день. Все они прекрасны, несмотря на их несомненную многословность, и в начале XIX века, когда их впервые сделали достоянием публики, они считались красивейшими любовными письмами из когда-либо написанных. Эта переписка делает Жюли де Леспинас существом вне времени. Влюбленная женщина, которая в 43 года умирает оттого, что любила слишком сильно. Романтическая героиня, опередившая свое время.

Для Жюли де Леспинас дружба священна. С первых дней своего пребывания в доме госпожи дю Деффан, то есть с апреля 1754 года, она сближается с Д’Аламбером, с которым ее свяжет нечто вроде душевного родства. Как и Жюли, он рожден вне брака – его мать, маркиза де Тансен, оставила его на ступенях часовни Сен-Жан-ле-Рон, возле одной из башен собора Парижской Богоматери, и его также терзает осознание своей незаконности. Этот гениальный математик и защитник просветителей беспомощен в сердечных делах. Он безумно влюблен в Жюли, но это чувство, которое ничто не сможет умалить, по всей видимости, так и осталось платоническим – даже когда осенью 1765 года они начнут жить под одной крышей. От нее Д’Аламбер принимает все. Считается, что он и не подозревал о любовных увлечениях Жюли, и в первую очередь о ее страсти к маркизу де Мора, с которым та знакомится в декабре 1766 года. Если она и не чувствует никакого влечения к Д’Аламберу, то питает к нему искреннюю дружбу и нежно заботится о нем, ведь у него тоже слабое здоровье и существенная склонность к меланхолии. Оттого ли ему так нездоровится, что Жюли любит кого-то другого? Нижеследующее письмо, адресованное их «доброму Кондорсе», ясно показывает, до какой степени