Перо в её руке. Женские письма – женские судьбы в XVIII веке - Сесиль Берли

его состояние заботит ее и вызывает в ней чувство вины. По дороге в Италию друзья-философы ненадолго заедут в Ферне к Вольтеру, что благотворно скажется на физическом и психологическом самочувствии Д’Аламбера. Решив не продолжать путешествие, друзья быстро вернутся в Париж.

Пятница, 27 июля 1770 года

Придите мне на помощь, сударь, молю об этом и вашу дружбу, и вашу добродетель. Состояние, в котором находится наш друг господин Д’Аламбер, вызывает крайнюю тревогу; он пугающе чахнет; он перестал спать, а ест только по необходимости; но хуже всего то, что им овладела глубочайшая меланхолия; его душа питается лишь печалью и страданием, он ничем не занят и ничего не желает; словом, он погибнет, если силой не вырвать его из той жизни, какую сейчас ведет. Эта страна больше не способна развлечь его; моей дружбы, равно как и дружбы прочих его друзей, недостаточно, чтобы доставить ему нужную перемену впечатлений. Наконец мы все решились умолять его совершить путешествие в Италию – мысль об этом не совсем ему противна, но он никогда не решится отправиться туда в одиночестве, да мне и самой этого бы не хотелось; ему нужны дружеская помощь и заботливость, и все это он найдет в таком друге, как вы, сударь. Вы ему по вкусу и по сердцу; вы один сможете вырвать его из этого положения, которое заставляет нас страшиться самого худшего. Вот что я прошу вас сделать, взывая куда более к вашим чувствам, нежели к вашему суждению: напишите ему, что путешествие в Италию в этом году представляется вам достаточно удобным, поскольку вы желаете воспользоваться тем, что кардинал де Берни должен будет там находиться. Вы могли бы начать с этого вступления, дабы сказать ему, что хотели бы совершить это путешествие вместе с ним; что, как вы полагаете, рассеяние такого рода могло бы вернуть ему способность работать и, следственно, наслаждаться жизнью, чего он совсем не делает, так как лишен своего главного интереса, а именно работы, и проч., и проч. Вы согласитесь со мной, что такая хитрость необходима, поскольку, как бы он ни верил вашей дружбе, но не захотел бы злоупотребить ею, предложив вам сейчас поехать с ним. Впрочем, он ничего не желает до такой степени, чтобы просить, и нам не следует ожидать этого; он твердит мне, что ему не остается ничего, кроме меланхолии и смерти, и так упорствует, что приводит своих друзей в отчаянье. Вы разделяете мои чувства, сударь, и только вы сможете сохранить для нас самого чувствительного друга и самого добродетельного человека. Не теряйте времени, сударь: надобно, чтобы вы могли выехать в конце сентября. Полагаю, я вызвала бы у вас неудовольствие, упомянув о личных затруднениях, которые вам, несомненно, придется преодолеть; но вы отзывчивы и добродетельны, вы найдете в себе необходимую предприимчивость, великодушие и силу, тем более что друг, ради которого все это требуется, – не кто иной, как господин Д’Аламбер. Если бы вам пришлось принести некую жертву, разве нашелся бы кто-нибудь, заслуживающий этого более, чем ваш несчастный друг? У меня тяжело на сердце; вы очень скоро обо всем узнаете и, может статься, душевно за меня огорчитесь, а мне было бы совестно отнимать у вас силы, которые вам сейчас нужны. Мужайтесь, сударь, вы находитесь в том счастливом возрасте, когда добродетель проявляет себя с наибольшей энергией. Как вы понимаете, господин Д’Аламбер не должен знать, что я писала к вам.

Господин Д’Аламбер застал меня за письмом к вам, и я только что открыла ему, что предлагаю вам поездку в Италию. Мне кажется, он решился. Исходите из этого, сударь, чтобы обо всем с ним условиться, но поспешите. Нельзя допустить, чтобы в нем ослабла эта решимость, от которой в том числе зависит его здоровье, а следовательно, и счастье его друзей. Прошу, поспешите с отъездом или по крайности не отвлекайтесь ни мыслью, ни делом ни на что, не относящееся к этому предмету.

Когда в самом конце 1766 года Жюли де Леспинас знакомится с маркизом де Мора, ей 34 года. Мора – богатый испанский гранд, а кроме того, он на 12 лет моложе нее. Зять графа Аранды, испанского посла во Франции, он очень рано овдовел. Их связь состоит из длительных разлук, страстных воссоединений, брачных планов (несмотря на разницу в возрасте и положении), утренних минут, проведенных наедине друг с другом, и писем. Ни одно из писем Жюли маркизу де Мора не сохранилось. Он же пишет ей постоянно, особенно когда находится за тысячи километров от нее, в Мадриде или Валенсии, куда едет ради мягкого климата. Мора болен туберкулезом: помимо того, что он постоянно кашляет кровью, его мучают сильные кровотечения. 7 августа 1772 года он едет в Испанию, чтобы поправить здоровье. Жюли, едва не потерявшая сознание в момент их расставания, еще не знает, что видит его в последний раз. В нижеследующем письме своему другу Кондорсе она советует ему отказаться от любой романтической страсти.

14 июня 1772 года

Узнаю доброту и заботливое внимание моего доброго Кондорсе; в последнее время ему едва случается вспомнить о своих друзьях, которые жалеют о нем и горячо его любят. Мне бы хотелось, чтобы он проявил немного твердости и чтобы эта разлука наконец излечила его от недуга, который иссушает душу и подрывает здоровье. Сделайте над собой усилие. Оставьте химеру, которая никогда не принесет вам ни удовольствия, ни утешения. Черпайте радость в своих друзьях и не доставляйте им горя видеть, как вы принижаете себя, отдаваясь в рабство той, чьим другом, как вы сами говорите, вы никогда не сможете стать. Поверьте мне, пишите ей редко, раз в две недели. Положите себе совсем не являться в Аблуа. Не объявляйте о своем намерении, потому что ему могут воспротивиться, а вы, говоря по правде, не созданы для того, чтобы служить утешением за неимением лучшего и угождать чьим-то прихотям. Наконец, молю моего доброго Кондорсе о том, чтобы у него один раз достало сил справиться с чувством, которое отравляет его жизнь, не давая ни малейшей награды. Надеюсь, что он правильно истолкует причину, которая мною движет; уверяю вас, что это самая нежная забота. Вам следует написать г-же де Сен-Шаман, она очень любит вас и не преминет ответить вам. Полагаю, что вам было бы полезно иногда писать и госпоже де Мёлан [матери]. Боюсь, что вы не слишком часто уделяли ей внимание и что по этой причине оно могло утратить в