Право и литература. Как Пушкин, Достоевский и Толстой придумали Конституцию и другие законы - Алим Хусейнович Ульбашев

Следующий раз он окажется в усадьбе по приглашению графа поучаствовать в охоте. «Одна охота может сплотить воедино все лучшие силы уезда!»[117] Однако охота нисколько не объединила героев рассказа, а привела к большому разладу. Появляется некая Созя, которая называет себя… женой графа Карнеева. Само ее появление вызывает скандал. Многие гости спешно уезжают. В рукописи зачеркнут отрывок, который должен был пролить свет на то, как Сергей Зиновьев добирался домой после несостоявшейся охоты[118].

В ночь после неудачной охоты происходит трагедия: кто-то совершает покушение на Ольгу, «засадив ей в бок кинжальчиком»[119]. Она умирает не сразу, а некоторое время находится в полубреду и не называет имени своего убийцы.

Следствие ведет Зиновьев, однако в деле своем он неуспешен и удивительно непрофессионален. Опрашивает цыган, которые не могли иметь никакого отношения к произошедшему. Устраивает бесполезные обыски… При этом Зиновьев не удосужился осмотреть место преступления.

— А на месте преступления были? [Спрашивает его прокурор, призванный надзирать за следствием.]

— Нет, еще не был.

Товарищ прокурора поморщился, провел своей белой, женской рукой по свежевымытому лбу и зашагал по комнате.

— Мне непонятны соображения, по которым вы еще там не были, — забормотал он, — это прежде всего нужно было сделать, полагаю. Вы забыли или не сочли нужным?

— Ни то, ни другое: вчера ждал полицию, а сегодня поеду.

— Там теперь ничего не осталось: все дни идет дождь, да и вы дали время преступнику скрыть следы. По крайней мере, вы поставили там сторожа? Нет? Н-не понимаю![120]

Неужели профессиональное чутье так сильно подводит Зиновьева? Следствие в тупике.

В конце концов подозрение падает на Урбенина, мужа Ольги, и Кузьму, графского посыльного. Первого обвиняют в убийстве из ревности, а второго видели смывающим с поддевки бурые пятна. И Урбенин, и Кузьма отрицают свою причастность к убийству. Посыльный и вовсе твердит, что знает убийцу, но назовет его имя только прокурору. На следующее утро, до встречи с прокурором, Кузьму находят задушенным в камере.

В итоге единственным обвиняемым становится Урбенин. Только у него была возможность совершить оба убийства. Ольгу он убил после охоты, а Кузьму задушил в арестантском доме, где они оба находились под следствием. Следствие считает, что Урбенин во время прогулки улучил время и свел счеты с Кузьмой.

Урбенина приговаривают к пятнадцати годам каторги.

Когда Камышев снова приходит в редакцию газеты, редактор заявляет ему, что не верит в виновность Урбенина, а настоящим убийцей мог быть только Камышев-Зиновьев. Тот после недолгих препирательств сознается в преступлениях, но ничуть о них не сожалеет.

Повесть «Драма на охоте» меньше всего похожа на классический детектив. В детективных историях убийство, как правило, совершается в самом начале произведения, а основная часть текста посвящена расследованию. Убийство Ольги и Кузьмы в «Драме на охоте» происходит лишь во второй части. Расследование как таковое толком и не представлено. Вместо него мы видим лжерасследование Зиновьева, цель которого в одном и состоит, чтобы никакого расследования не было.

В русской литературе и сегодня, и в прошлом находится сравнительно много писателей, пробовавших себя в детективном жанре. Однако мало кто из них достиг славы, сопоставимой с популярностью историй о Шерлоке Холмсе Артура Конан Дойла, книг об Эркюле Пуаро и мисс Марпл Агаты Кристи или приключений Ниро Вульфа и Арчи Гудвина Рекса Стаута. Русские писатели, как Антон Чехов в «Драме на охоте» и Иван Бунин в рассказе «Петлистые уши», следуя традициям «Преступления и наказания» Федора Достоевского, больше интересуются психологической стороной убийства, внутренним миром убийцы. Для юристов эта особенность текстов русской классики весьма полезна в их профессиональной деятельности, потому что позволяет лучше понять мотивацию и психологию преступника.

«НЕ КРАДИ»

Известная библейская заповедь «не кради» (Исх. 20:15) закреплена и в российском уголовном праве. Хищению чужого имущества посвящены сразу несколько статей Уголовного кодекса: о краже, разбое, грабеже и некоторые другие.

Как и в произведениях, где сюжет построен вокруг убийства, русские писатели, как правило, интересуются не объективной стороной кражи (тем, как совершено преступление), а субъективными признаками (почему оно совершено, какие мотивы вели злоумышленника).

В рассказе «Злоумышленник» Антона Чехова дается сцена допроса деревенского мужика следователем. Чехов подчеркивает внешний вид допрашиваемого: «…маленький, чрезвычайно тощий мужичонко в пестрядинной рубахе и латаных портах»[121]. Весьма колоритна и речь «мужичонки». Он использует простонародные выражения (например, вопросительное слово «чаво»[122]) и говорит о себе как о человеке из народа («Мы, народ… Климовские мужики, то есть»[123]). Из деталей складывается обычный образ необразованного и бедного мужика из неназванной российской губернии.

Героя обвиняют в том, что он отвинчивал гайки, крепящие рельсы к шпалам. Подследственный и не отрицает того, что отвинчивал гайки, но не понимает опасности поступка. Свои действия он объясняет тем, что гайки нужны для использования в качестве грузила на рыбалке. Объяснения следователя, что отвинчивание гаек создает угрозу для поездов («Разве ты не понимаешь, глупая голова, к чему ведет это отвинчивание? Не догляди сторож, так ведь поезд мог бы сойти с рельсов, людей бы убило! Ты людей убил бы!»[124]), не действуют на мужика.

Даже когда следователь зачитывает статью закона, «злоумышленник» не понимает собственной вины. И в самом деле, чего же дурного в отвинчивании гаек? В данном случае имеет место юридическая ошибка подследственного (незнание закона), но она, разумеется, не освобождает его от ответственности. Суд может учесть необразованность в качестве смягчающего обстоятельства, но в целом вина вора неоспорима.

В очерке «Воровство» из цикла «Листригоны» Александра Куприна мы видим обратную ситуацию. Рассказчиком выступает некий рыбак из крымской Балаклавы. Он готовится к ловле рыбы сетями. «То, что мы сейчас собираемся сделать, — без сомнения, преступление. По своеобразному старинному обычаю, позволяется ловить в бухте рыбу только на удочку и в мережки. Лишь однажды в год, и то не больше как в продолжение трех дней, ловят ее всей Балаклавой в общественные сети. Это — неписаный закон, своего рода историческое рыбачье табу»[125].

Со слов героя, ловля рыбы сетями в это время года запрещена, но не законом, а неким «историческим рыбачьим табу», то есть обычаем. Однако свои действия рыбак называет преступлением. В действительности преступлением может считаться лишь нарушение конкретной статьи Уголовного кодекса, которой предусмотрена ответственность за общественно опасное деяние. Пренебрежение общественной моралью или обычаями само по себе не равно преступлению.

При этом в «Воровстве» Куприна, как и в «Злоумышленнике» Чехова, подобные случаи являются едва ли не нормой в местности, где живут герои произведений. Так, следователь узнает на допросе климовского мужика, что отвинчиванием