«Крестники» Андреевского флага - Александр Александрович Смирнов

В ведении ее командующего – речного адмирала – находилось: 6 речных бронепалубных мониторов, вооруженных 4 10дюймовыми орудиями, дюжина речных канонерских лодок, 30 вооруженных моторных катеров. По рекам шныряли вооруженные транспорты и 165 судов различного класса. В небо поднимались гидросамолеты и глиссеры.

То, что имелось, конечно, не соответствовало бравурным надеждам 20-х годов. Не было линкоров и тяжелых крейсеров, да и подлодок оказалось явно меньше. Польская экономика не могла «выдержать на плаву» такую армаду. Но, тем не менее, всего за два десятка лет «бывшие русские» моряки сумели сделать Польшу морской державой. Польше не досталось кораблей от России, зато из нее прибыли десятки опытнейших командиров, артиллеристов, минеров, штурманов, гидрографов, механиков и кораблестроителей, преподавателей ВМУ. Без них всего за 20 лет польский флот не вырос бы «с нуля» до серьезной военно-морской величины.

Польские военные моряки были готовы к войне и с нацистской Германией, и с советской Россией. Умели воевать на море. Но, глядя на политическую карту мира 1939 года, понимали, что в одиночку им не справиться с этими монстрами. Польские адмиралы верили в неизбежную англо-французскую помощь, как человек верит в завтрашний восход солнца. Их так воспитали в военно-морских академиях Англии и Франции. И когда в начале сентября 1939 года немецкие бомбардировщики бомбили Гдыню, а советские танки поползли к Пинску, – польские моряки были просто парализованы коварством своих давних союзников из Западной Европы. Стерлись из истории героические прорывы в Англию польских кораблей-одиночек. Осталось только одно – горечь преданной страны. И сожаление о неиспользованных возможностях.

Польских моряков, равно как и эстонских, латышских, литовских, начавших службу под Андреевским флагом, жаль даже более, чем русских белоэмигрантов. Судьба и время заставили их пережить двукратную эмиграцию, двукратно ломать жизнь и строить ее заново. Тяжкое испытание досталось им.

Адмирал Генрих Фаддеевич Цывинский

В столице уже суверенной Латвии в 1921 году вышла очень примечательная книга. Это были мемуары вице-адмирала русского Императорского флота, поляка, достигшего в России наиболее высокого чина и прослужившего Российской Империи полвека. Поэтому книга так и называлась – «50 лет в Императорском флоте» (по своему стилю и содержанию очень напоминает книгу «советского» графа Игнатьева «50 лет в строю», но, в отличие от нее, практически неизвестна российскому и польскому читателю). Ее автором был бывший вице-адмирал русского флота Генрих Фаддеевич Цывинский, который ко времени издания своего труда в Риге еще перебивался в красном Петрограде в ожидании вызова из польского посольства.

Будущий адмирал русского флота родился в Вильно, где никто и никогда не мог прочить польскому мальчику столь высокую военно-морскую карьеру. Его отговаривали от поступления в Морской корпус, указывая на враждебное отношение русских великодержавников к полякам (еще свежи были раны и воспоминания о польском национальном восстании 1863 года). Юный Генрих был тверд. 13 апреля 1875 года Цывинский был произведен в корабельные гардемарины и одновременно увлекся произведениями демократов-писателей. В те времена не вся учащаяся молодежь шла к народовольцам, но мода на «народничество» была в молодежной среде весьма распространенной.

Не исключено, что увлечение коргарда демократическими идеями было замечено флотским начальством. И новоиспеченный мичман пострадал. По списку успеваемости при окончании корпуса он был восьмым. Это не только было отлично, это давало шанс на уход в дальнее плавание. По традиции 17 первых, лучших выпускников корпуса имели право на такую льготу. Но мичмана Цывинского корпусное начальство лишило заслуженной награды, совершенно не объяснив, за что.

Это так больно ударило по самолюбию, что обиду он пронес через всю жизнь. Он окончил военно-морскую академию, оба его сына окончили тот же Морской корпус, но сам Генрих Фаддеевич до 1922 года, до того дня, когда навсегда покинул Питер, ни разу больше не перешагнул порог своей альма- матер. Тем более что судьба преподнесла еще одно жестокое разочарование. Россия заступилась за братскую, православную Сербию. Русские добровольцы ехали воевать с турками. Молодой мичман Цывинский записался добровольцем в Сербию, в отряд генерала Черняева. Но не попал не было денег, не было протекции, то есть полезных знакомств. Опять обида. Правда, неудачи в попытках попасть на войну он компенсировал тем, что поступил на механический факультет военно-морской академии. Из-за учебы слушатель академии Цывинский не попал на русско-турецкую войну 18771878 гг., зато окончил еще и дополнительный курс минного класса академии.

После этого он как-то успокоился. Понял, что если не удается самому строить свою судьбу, следует смириться с ее течением. И оно «само» вынесло Цывинского к высотам карьеры…

С высшим военно-морским образованием, с опытом двух дальних плаваний на Дальний Восток лейтенант Цывинский устремился к ней, как «чайный» клипер под попутным муссоном. Служа на крейсере «Африка», он так пришелся командиру – будущему адмиралу Дубасову (в 1905-м военный губернатор Москвы и автор исторического приказа, уничтожившего первую русскую революцию: «Холостых залпов не давать, патронов не жалеть!»), что тот стал крестным его сына Евгения. У Генриха Фаддеевича вначале с сыновьями не получалось. Первым ребенком в семье была дочь Маргарита, вторым опять девочка – Наталья. А он хотел иметь продолжателей его рода и военно-морского дела. Вторым сыном и четвертым ребенком стал Георгий. И в уже зрелые годы в доме появилась отцовская отрада – младшая доченька Оленька. Три дочери стали опорой родителям в старости в лихие годы революции, а вот оба сына смогли лишь продолжить дело отца и уже после своей гибели спасти отца от смерти. Но об этом позже.

В походе на Дальний Восток старший офицер крейсера «Владимир Мономах» Цывинский столовался рядом с почетным пассажиром корабля цесаревичем и Великим князем Николаем Александровичем Романовым, будущим последним Императором России. Вообще, последние десятилетие XIX века дарило Цывинскому знакомства с историческими личностями. Помимо будущего царя и будущего адмирала-кума – «душителя революции» – он дружил с офицером-художником Игнациусом.

Русско-японскую войну Генрих Цывинский встретил капитаном 1 ранга, его старший сын Евгений – мичманом. В составе эскадры адмирала Рожественского на войну ушел сын на эскадренном броненосце «Бородино». В мае 1905-го этот корабль, пылая, как скирда сухого сена, опрокинулся и затонул в Цусимском проливе…

Так в кабинете контр-адмирала русского флота Цывинского, командующего эскадрой Черноморского флота, появилась первая фотография с траурной лентой.

Великая война 1914 года принесла в дом вице-адмирала Цывинского новое великое горе. В мае он поздравил младшего сына Георгия с производством в мичманы и с назначением на крейсер «Паллада» Балтийского флота. А 28 сентября 1914 года крейсер подорвался на немецкой мине и мгновенно затонул, как утюг, со всем экипажем. Всплыла только иконка. А в кабинете отца-адмирала появился второй