Джей - Kriu

В моменты отдыха от бесконечных тренировок, он просто сидел и с болезненной сосредоточенностью перебирал истлевающие осколки своих сновидений. Там, в этих снах были звери, и они были ранены… люди, лица которых он не мог разобрать, постоянно приводили к женщине этих раненых существ. Она давала им лекарства и перевязывала раны. Судя по обрывкам снов, он сделал вывод, что женщина была ветеринаром. И что она очень любила птиц.

Иногда, после бури или сильного ветра, женщина сама выходила из дома и искала раненных в буре птиц. Она приносила их в дом и очень бережно осматривала их крылья. В такие моменты женщина выглядела очень серьезной.

— Крылья очень важны для птиц, Итан, — сосредоточенно говорила женщина, осматривая раненную чайку — Если птица сломает лапу, то сможет выжить. Но если будет ранено крыло, то она никогда больше не сможет летать… а птица, что не может летать, никогда не сможет выжить в этом мире, — грустно говорила она.

Иногда, ей не везло, и найденные птицы теряли важные перья или повреждали крылья так, что никогда бы не смогли больше летать. Тогда, она относила их в пристройку у дома и ухаживала за этими навсегда покалеченными созданиями. Она не могла оставить их умирать от голода и жажды, поэтому решила заботиться о них. Если она не могла прервать их мучения, то должна была взять ответственность за их благополучие. Она часто говорила бесполезному малышу — если ты решил вмешаться в чью-то жизнь, если ты решил взять на себя ответственность за кого-то, то ты не можешь бросить их на половине пути. Ты должен быть с ними до конца, Итан. Так или иначе.

Он был слишком мал, чтобы помогать женщине в ее работе. Он просто сидел рядом и больше мешал, запутываясь в бинтах и размазывая ценные мази. Иногда, она говорила ему, что за животное лечит и что именно делает. Не то, чтобы маленькое существо понимало ее речь. Не тогда.

Она никогда не злилась на его очевидную некомпетентность и бесполезность. Это была одна из многих вещей, которые он не мог понять в этой странной женщине.

Ее слова были глупыми, но ее действия были еще глупее — зачем она специально искала раненных животных, чтобы взвалить на себя бремя по уходу за ними? Никто бы не поблагодарил ее за это. Никто бы не заплатил ей за это. Этих жалких, покалеченных существ нельзя было использовать. Их нельзя было продать. Это было бремя, которое никто не заставлял ее брать. Но она делала это. После каждой бури. После каждого шторма… она поднимала маленького, бесполезного мальчика, привязывала его к своей спине и шла на каменистый берег в поисках раненных птиц.

В его жизни были сны, которые он не мог понять. В этих снах, была женщина, которая не могла существовать. Нет… которая перестала существовать.

Он помнит тот день, когда теплота навсегда ушла из ее глаз.

Да… не сон. Не видение, на грани пробуждения. Воспоминание.

Он помнит, как она прервала его мирный сон, резко схватив его маленькое тело и прижав к своей груди. Он помнит ее лицо, искаженное ужасом и гневом. Он помнит, как заплакал, как всегда бесполезный и жалкий, и как она постаралась улыбнуться, несмотря на ужас, плещущийся в ее взгляде.

Она сказала, что все будет хорошо.

Она сказала, что защитит его.

Маленький, жалкий он успокоился, полностью поверив в слова этой женщины. Тогда, он еще не знал, что взрослые умеют лгать.

Он помнит, как она выпрыгнула в окно и побежала в сторону леса. Он помнит, как в воздухе раздался странный, жуткий свист, и как она вскрикнула, тяжело повалившись на землю. Он помнит тот тяжелый, металлический запах и странное, липкое тепло, начавшее расползаться по его груди.

Он помнит, как она сжала его крепко, крепко и начала ползти в сторону леса. Он помнит, как рядом с его лицом опустился тяжелый, черный сапог, вдавливая пальцы женщины в землю. Он помнит тот жуткий хруст и болезненный стон женщины.

Он помнит, как его вырвали из ее теплых рук. Он помнит ее полные ужаса глаза, ее полный отчаяния крик. Он помнит, как рядом с ним сверкнул меч и тяжело опустился на хрупкую шею женщины, с мерзким хрустом перерубая ее напополам.

Это был первый раз в жизни жалкого, беспомощного существа, когда женщина смотрела на него взглядом, полным ужаса и отчаяния. Это был последний раз в жизни существа, когда эта женщина на него смотрела.

Маленькое, бесполезное существо не могло понять, что только что произошло. Оно начало плакать и тянуться к женщине, но черная тень в ботинках встряхнула его так сильно, что он до крови укусил язык. Маленькое существо не понимало, что происходит… оно было напугано, ему было больно, а женщина неподвижно лежала на земле, даже не пытаясь подняться и помочь ему. Он был бессилен. Он был напуган.

А потом он увидел, как одна из черных теней зажигает факел и бросает его в дом женщины. Спустя несколько секунд, брошенный огонь загорелся сильнее, начав поглощать единственное безопасное место, что знало маленькое существо. Вместе со всеми живыми существами, все еще запертыми внутри. Последним, что он помнит, были их жуткие крики от боли сгорающего заживо тела. Последним, что он помнит были крики запертых в пристройке птиц, что сначала потеряли способность летать, а потом были преданы человеком, который самодовольно решил спасти их жизни.

Это было его самое яркое и самое раннее воспоминание. Эта была бесценная память, что дала ему самый важный урок, который был выжжен в его душе навсегда.

«Если ты решил вмешаться в чью-то жизнь, если ты решил взять на себя ответственность за кого-то, то ты не можешь бросить их на половине пути. Ты должен быть с ними до конца. Так или иначе»

Иногда он думал, что если она решила заботиться о нем, то почему тогда оставила его. А если у нее не было сил, чтобы остаться… почему она своими руками не прервала его жалкое, бесполезное существование? Почему, в те несколько минут бешенного бега, когда она понимала, что никогда не сможет убежать… она продолжала крепко прижимать его к своей груди.

Он редко испытывал сильные эмоции. Лишь несколько людей были достаточно важны, чтобы тратить на них такую выматывающую вещь. Но эта женщина, которую он едва помнил… скорее видение, чем человек всегда вызывала в нем самые яркие чувства.

Он ненавидел ее. Он всей