Слова и смыслы. Мировоззрение и картина мира: ассоциативный словарь - Сергей Николаевич Белкин

2008 года королева Великобритании Елизавета II, посещая Лондонскую школу экономики, спросила у экономистов, как они «проглядели» возможность банковского кризиса, «почему никто не смог предвидеть это». Группа ведущих специалистов направила королеве письмо, в котором извинилась за неумение предсказать финансовый кризис. Главной причиной провала названа «нехватка коллективного воображения у ярчайших умов как в  Великобритании, так и по всему миру, которое бы помогло понять риски существующей системы в целом».

Самым «слабым» местом экономической науки является то, что она описывает действия людей, а их действия плохо предсказуемы. Мотивации человека могут изменяться быстро и в широких пределах, люди часто ведут себя «экономически нецелесообразно». Плохо учитывается так называемыми (тут уж не удержусь: см. также Закон) экономическими законами мера алчности, жестокости, подлости и коварства людей, поставивших своей целью обогащение любой ценой. «Экономика – на 50  % психология»,  – говорил немецкий экономист Людвиг Эрхард. Мифическая свободная конкуренция или столь же мифический «закон спроса и предложения», построенные на основе реально существующих, но мало что определяющих мотиваций, причин и следствий, подвергаются такой деформации со стороны вымогателей, недобросовестной рекламы и силового подавления конкурентов, что считать их мало-мальски объективными становится невозможно.

Но не отсутствие честной конкуренции на рынке товаров составляет серьезную проблему. Отсутствие конкуренции при выборе той или иной политико-экономической модели, по которой будет десятилетиями жить целое государство, проблема куда более острая. Причем не только конкуренция теорий и советчиков властителей отсутствует. Не могут сработать и объективные сравнительные параметры – какая из моделей лучше? Потому что – что лучше для одной социальной группы, то может быть хуже для другой. А сколь-нибудь гармонично учитывать интересы основных социальных групп пришедшие к власти группировки не хотят, если для них нет прямой угрозы лишиться власти в результате бунта.

В общем, экономика – со всей ее развитой экономической теорией и прикладными навыками – была, есть и, видимо, долго будет заложницей и служанкой власти. Быть может, Карл Маркс и прав: экономика – базис, идеология (власть)  – надстройка. Только в действительности надстройка подбирает нужный ей базис из числа имеющихся и ставит перед ним задачи, управляет им. В этом-то и все дело – кто и какие задачи ставит.

Я начал с фразы о том, что разговор об экономике быстро становится нервным. Потому что общество (наше, современное российское общество)  – расколотое по другим, неэкономическим основаниям, стремящееся к справедливости (см. Справедливость), оторванное от целей и идеалов социализма (см. Социализм)  – ищет ответа на вопросы и улучшения жизни именно в экономике и ее развитии. В этой надежде есть доля разумных оснований, но есть и ловкая подмена. Рост личного ВВП на душу действительно улучшает многие показатели качества жизни и уровня потребления. Но дело даже не в том, что не хлебом единым жив человек, сколько в том, что существующая в  России политико-экономическая система не демонстрирует способность достигать желанных показателей в отношении абсолютного большинства населения: количество миллиардеров растет, но растет и количество обездоленных, нищих и бедных. Пресловутый средний класс слишком малочислен, а его стабильность – сомнительна. Явление это общемировое, возник даже новый термин – прекариат: это те, у кого нет стабильного положения, надежной работы и зарплаты. Сложившаяся в стране система криминального, олигархического, полуфеодального капитализма (см. Капитализм), отягощенного тотальной коррупцией, работает в интересах узкого властного слоя, оберегая его статус и удерживая «прочее население» в  узком коридоре возможностей – и материальных, и духовных. Во всем этом, разумеется, «виновата» экономика. Но только убивает не столько пуля, сколько тот, кто прицелился и выстрелил.

Вернусь, однако, к главному: взаимовлиянию экономики и мировоззрения. Легко поддаться соблазну и рассматривать не взаимовлияние, а одностороннее влияние: экономики на мировоззрение или мировоззрения на экономику. Очень многие так и делают, причем на уровне учебной литературы, в которую должны попадать уже устоявшиеся суждения. Не следует ни на минуту забывать о том, что влияние взаимно и оба направления воздействия равнозначны. Разумеется, идеология, являющаяся действенной частью мировоззрения, может продиктовать и диктует определенный тип экономической модели общества. Упрощенно: либеральная идеология подразумевает приверженность к свободному рынку и капитализму, коммунистическая – к плановому хозяйству и социализму. Но и обратное влияние весьма существенно: недовольство экономикой, своим положением и уровнем жизни толкает к поиску решений в политической, экономической сфере. Так, бедные и бесправные массы населения охватывают левые, социалистические идеи, и они оказывается готовыми к революциям, смене существующего строя на более справедливый. Есть и пример (СССР – Россия), когда недовольные своим положением и социально-политическими ограничениями властные верхи уничтожают социализм и его идеологию, внедряют капитализм и достигают своих целей: обогащаются и «вписываются в мировую цивилизацию». Огромные массы, осознав понесенные в результате этого переворота утраты, ощутив масштабы и степень несправедливости, начинают выдвигать как политические, так и экономические требования. Экономика современной России вновь создает условия для развития в массах «левого» мировоззрения, стремления к более справедливому и более эффективному в экономическом смысле устройству общества.

Экономический анализ происходящего всегда очень важен. Он позволяет глубже понять взаимосвязь «всех со всеми», осознать, что «экономизм» в  социальных вопросах несет в себе прямую угрозу не только справедливости, но и простому выживанию. Если во главе угла стоит экономическая эффективность, то экономически неоправданными становятся сразу целые слои населения и даже страны и народы. Экономика не должна определять смысло-жизненные цели, но понимание этого приходит, к сожалению, лишь тогда, когда это уже произошло, когда последствия становятся болезненными и очевидными. Повторю мысли, высказанные в главе «Капитализм». Экономика не является высшей, «окончательной» социальной целью. Экономика – инструмент, набор самых разных инструментов и технологий. У обществ другие – социально-политические – цели. Капитализм – общество, нацеленное на обогащение, удержание и увеличение личного богатства. Социализм – общество, стремящееся к социальной справедливости, свободе и равенству. Экономические инструменты, разработанные и апробированные при капитализме и при социализме, могут вести и к той и к другой цели. Экономики и применяемые модели следует оценивать не сами по себе (плановая – плоха, конкретная – хороша или наоборот), а в связи с тем как они обеспечивает движение к заявленной или подразумеваемой цели. И если экономика к цели не приводит, то не торопитесь ее менять: далеко не от одной экономики зависит достижение значимых социакультурных целей. Так, превосходная в одних и несовершенная в других отношениях социалистическая экономика СССР не смогла привести страну к устойчивой социалистической модели. Ее объявили виновницей, но это не так. Экономика в одиночку не смогла преодолеть идеологические, политические заблуждения, не смогла противостоять предательству, не смогла не дать себя убить. Это ее