Комплект книг Дианы Машковой - Георгий Гынжу

Пазл в голове наконец сложился: у меня есть талант рассказывать людям правду, выбирая из реальности самые острые и говорящие моменты: «то, что интересно не только тебе, но и многим другим». Я могу передавать широкому кругу читателей то, что им пока неизвестно, хотя очень важно знать. Особенно тем взрослым, которые имеют непосредственное отношение к детям: родителям, педагогам, воспитателям, учителям.

Книги – вот мой инструмент.

Летом 2014 года – мы с Дашей были тогда в Болгарии, Денис снял для нас трехкомнатную квартиру в доме с бассейном: благодаря новой работе он уже легко мог позволить себе такие траты – я заканчивала роман «Если б не было тебя». Слова стремительно бежали по экрану монитора, мне оставалось только успевать их печатать, не терять мысли. Дети, семья и усыновление стали моей стихией, к которой я слишком долго шла. От которой – удивительное дело, как виртуозно мы умеем сопротивляться своей судьбе! – бежала в юности, возомнив, что творчество несовместимо с «kinder, küche, kirche».

Когда книга была готова, я отправила ее своему любимому и бессменному редактору Ольге Аминовой. Именно в ее гениальные руки попала благодаря Андрею Дементьеву моя первая рукопись в 2007 году. И снова я ждала от Ольги ответа как в первый раз: с трепетом и волнением. Понимала, что социальные темы в нашей стране далеки от коммерческих; что ни одно издательство, даже если с ним уже есть отношения длиною в шесть лет, не захочет публиковать роман, который заставит читателей испытывать тяжелые чувства и погружаться в сиротство. Как правило, людям хочется отвлечься от собственных проблем, отдохнуть, переместившись в счастливую историю, а не пробираться сквозь правду жизни, утопая в слезах. Но Ольга рискнула и убедила коллег. Помню, мне она написала, что книга вышла потрясающей: «Такие романы нужно изучать в средней школе, только тогда у нас в стране не будет брошенных детей».

Эта фраза теперь всегда на обложке.

С той же книги произошла – и снова благодаря Ольге Аминовой – еще одна судьбоносная встреча. Мы познакомились с известным фотографом, единственной женщиной в мире, обладателем фотографического Оскара, Еленой Мартынюк. Мы мучительно искали образ для новой книги. Переворачивали вверх дном все фотобанки. Пытались делать рисованные обложки. Но ничего не получалось. Даже если я уже готова была с чем-нибудь от безысходности согласиться, Ольга не позволяла: все это не отражало сути. Тогда моему удивительному редактору пришла в голову мысль снять нашу семью. В книге наши чувства и мысли, наш путь.

Я долго не понимала, каким будет сюжет фотографии. Мы громоздили идеи одну на другую. А потом оказалось, что все очень просто – я увидела в Интернете работу Елены, которая меня пронзила. Широкоплечий мужчина – не актер, не кинозвезда, самый обычный человек – держит на руках крошечного ребенка, который выглядывает из-за его спины. Малыш лицом к камере, мужчина – затылком. И невероятное чувство защиты, безопасности, замешанное на нежности и любви, которые ощущались физически.

– Чье это фото? – спросила я у Елены, как только мы встретились.

– Мой сын с внучкой, – ответила она и мечтательно улыбнулась.

И мне все стало ясно. Только так и нужно снимать. Обычные люди. Обычные чувства. Глубокие как сама жизнь и светлые как мечта.

Через неделю Даша стала фотомоделью, а мы с Денисом – ее надежной поддержкой. Мы крутились перед камерой, Елена снимала то Дениса с Дашей на руках, то меня. Мы искали. Ловили. А потом вдруг Даша посмотрела в объектив так, что одним взглядом рассказала свою историю, в которой было много боли, потерь, но еще больше нежности и любви. Все! Мы наши то, что так долго искали. Снова.

Дашин взгляд с обложки книги до сих пор прожигает меня насквозь. Он напоминает о детях, которые уже лишились своей семьи или вот-вот лишатся ее. Ее глаза на той фотографии заставляют двигаться дальше, не опуская рук.

Дети – это парус, а не якорь. Каждый ребенок дает своему взрослому импульс стать лучше и мчаться вперед. Важно только уловить эту энергию и верно ее расшифровать.

Глава 6

Икона удочерения

С удочерением Даши во мне произошел серьезный внутренний сдвиг, вероятно, похожий со стороны на помешательство, и теперь в каждом состоявшемся человеке я видела потенциального усыновителя. Мне казалось, нужно только правильно объяснить людям суть, рассказать, что дети гибнут без собственного взрослого, отстают в развитии лишь потому, что детский дом – это нестественная среда. Там не с кем сформировать привязанность. Не у кого учиться жить. Не на кого опереться.

Я смотрела на Дашу, плавилась от нежности и думала о том, что многие люди теряют время, напрасно защищаясь беспомощным «чужого не полюблю». Мы уже на собственной шкуре убедились в ложности такой установки. В прекрасном стихотворении Веры Полозковой об этом все сказано: «Ничего страшнее тюрьмы твоей головы никогда с тобой не случится».

Как обезумевший неофит, я теперь пыталась всех обратить в свою веру.

Был у меня один добрый приятель из прошлой жизни, топ-менеджер в гражданской авиации. Дом полная чаша, жена, двое сыновей-подростков, ежемесячный доход, с которым непонятно, что делать, если только не увлечься коллекционированием яхт и самолетов. При этом каждая наша встреча начиналась у нас одинаково.

– Эх, – вздыхал он, – у тебя вот дочка, а у меня два парня. Девочку хочу, не могу.

– В чем проблема? – искренне не понимала я.

– Супруга считает свой долг по воспроизводству потомства выполненным, – докладывал он, – сказала, что на этом все. Категорически.

Примерно через полгода после удочерения Даши мы с ним встретились снова. И опять начали с прежней точки.

– Эх, у тебя теперь две девочки! – выдохнул он.

– Слушай, – я, как обычно, не удержалась, – кровные у вас уже выросли. Тебя с женой еще на двоих хватит как минимум, сам говоришь. Может, тоже удочерите?

– Нет, – улыбка сползла с его лица, – чужого ребенка я не полюблю.

Он как топором отрубил, даже тени сомнения в его голосе не было. А я сидела и не понимала, откуда человеку может быть заранее такое известно? Да, мы тоже долго сомневались в себе, не понимали, что будет. Но ультиматума точно не было. Из уст мужчины, на мой слух, он звучал странно – сильной половине человечества, как правило, приносят готовых детей из роддома. Физиологическая вовлеченность на протяжении девяти месяцев, в отличие от женщин, у них отсутствует. Остается только социальный контекст. Огромное количество отцов в мире воспитывают некровных детей, и все прекрасно.

С женщинами все-таки намного сложнее – девять месяцев носить, быть одним целым, потом в муках родить, кормить грудью. Выводя за скобки весь этот процесс, мы как будто меняем природу вещей. Хотя, уверена, для многих так же как для меня, в этом нет никакой проблемы. Даже наоборот: мозги в Школе приемных родителей поправили, к психологам на консультации походили, умных и интересных книг начитались, и вот вам, пожалуйста, готовый ребенок. Причем еще и возраст выбрать можно, и пол. Красота!

В общем, в тот момент мне казалось, что люди иногда просто не осознают своего счастья из-за прижившихся в обществе стереотипов. Слепо следуют им, и все.

Тот мужчина, кстати, так и не стал двигаться по пути удочерения. Даже с женой этого вопроса ни разу не обсудил. Он просто переключился на ожидание внучки. И в конце концов повезло – через два раза на третий у старшего сына родилась девочка. Упорный оказался парень, довел до ума то, что отец не смог.

Но, на мой взгляд, «тюрьма головы» в нашем обществе пока еще чересчур сильна.

Постепенно из личного опыта, из общения с убежденными «неусыновителями» я вывела для себя несколько аргументов, почему не надо зацикливаться на мотиве «чужого не полюблю».

Они, забегая вперед, позволили нам с Денисом дальше с гораздо меньшими переживаниями принимать в свою семью детей.

Во-первых, многие боятся «не полюбить как родного». Хотя в детском доме или доме ребенка об этом даже речи не идет: там в принципе нет подобных чувств, только уход. Даже если – представим себе на мгновение такой поворот событий –