Семья волшебников. Том 4 - Александр Валентинович Рудазов

– Мам, я не смогу никого изгнать в Паргорон, кроме демонов, – устало сказала Вероника. – Изгоняют домой, а не куда угодно.

Лахдже стало немного стыдно. Почему ей, демону, такие элементарные вещи объясняет шестилетняя дочь?

Клеверный Ансамбль уже воздвигся впереди, уже раскинулся во всю ширь. Ручьи школяров и студентов слились в бурную реку. Дедушка посадил Лурию на плечи, и Веронике хотелось попросить о том же папу, но она сдерживалась, потому что уже слишком взрослая, чтобы кататься на плечах у папы.

– Ежевичка, тебя включили в группу стипендиатов, – объяснял напоследок папа. – Ты, конечно, поступила на платное, но все всё понимают. Так что ты будешь учиться вместе с самыми сильными и должна не осрамиться.

– А много их там? – испугалась Вероника. – Самых сильных?

– Вам все скажут. Наверное, как у Астрид – двадцать шесть плюс-минус пара человек. У нас стараются делать группы размером с севигу – это самое оптимальное число. Но разные институты и факультеты пользуются разной популярностью, поэтому распределение неравномерное.

Папа рассказал, что вот Вербалеон в целом – самый популярный институт, там каждый год больше всего школяров. В этом году мэтр Йогарис набрал аж тридцать одну группу. Но при этом тридцать из них – на факультетах изустного контроля и магического языка. Третий факультет, веселых и находчивых, даже одну-то группу каждый год набирает с трудом, поэтому у них платники и стипендиаты учатся вместе, и вообще этот факультет, возможно, скоро расформируют.

Но Вероника идет на Апеллиум, контрактный факультет. Это самый популярный факультет на Апеллиуме, и там групп обычно четыре.

– А Апеллиум вообще популярней Ингредиора? – ревниво спросила Астрид.

– Менее популярен. На Ингредиоре три факультета и обычно пятнадцать групп. На Апеллиуме – четыре факультета и обычно одиннадцать групп. Четыре на контрактном, по три на спиритуалистическом и розыскном и всего одна на вассальном. Но Провокатонис и в целом менее популярен, чем Риксаг.

– Ага… но если у Вероники группы четыре, а у меня пять?.. контрактный не такой популярный, как защитный?..

– Хватит мериться всякой чепухой, – поморщился папа. – У каждого института свои достоинства и недостатки.

– Но у Ингредиора же достоинств больше? – не сдавалась Астрид.

– Ингредиор… проще. Там главное – уверенность в себе. Но вот с тонкостями не так богато, в основном учат правильно направлять энергию.

– Туда даже тупорезы идут, – сказала Вероника. – Типа тебя.

Астрид аж поперхнулась. Вот это наглость. Откуда вдруг?

– Слышь, ежевичина… – произнесла она сдавленным голосом. – Ты чо такая дерзкая?

– Ну право призыва-то я уже получила, – пожала плечами Вероника. – Все, можно больше не терпеть.

Астрид шумно втянула воздух. Это что, с самого начала был ее план?! Многолетняя многоходовочка?! Ежевичина еще в колыбели замышляла недоброе?!

А папа покачал головой. Да, его старшая дочь – плоть от плоти Ингредиора, а вот средняя родилась для Апеллиума. Она типичный призыватель.

На Клеверной площади было негде упасть яблоку. Здесь Майно Дегатти распрощался с женой и дочерьми, потому что его ждало место на трибуне, в ученом совете. Там недоставало одного его, а Зодер Локателли уже вознесся в своем кресле и держал традиционную речь.

– … Давайте немного окунемся в историю и вспомним времена, когда университеты еще не стояли здесь дружной семьей!.. – разносилось по площади.

– О-о-о, это надолго, – хмыкнула Астрид. – Ну пока, ежевичина, меня вон Копченый зовет. Увидимся потом… и ты за все ответишь.

И она принялась проталкиваться к своей группе, которую легко было приметить по возвышающемуся над толпой хомендаргу. Проталкиваться не получалось, так что Астрид просто подпрыгнула, оттолкнувшись от какого-то тролля, вспорхнула и подлетела к ребятам и мэтру Гробашу.

– Опять выпендриваешься, Дегатти? – неодобрительно сказал тот.

– Нет, просто у меня крылья-то… рабочие, – с удовольствием сказала она. – Для меня это… бытовуха. А не, знаете… превозмогание. Как у… куриц.

Гробаш пообещал Астрид взглядом все кары земные и небесные, но вслух ничего не сказал. Это все потом. Завтра. Или даже послезавтра, если завтра нет физмагии. Расписание еще не раздали.

Тем временем председатель Локателли заканчивал свою речь. Длинную-длинную, почти такую же длинную и великолепную, как его борода. Он совершил краткий экскурс в прошлое, отдав должное великим волшебникам былых эпох, похвалился, как у Мистерии все замечательно в настоящем, и оптимистично взглянул в будущее, где волшебство будут творить уже они – те, кто стоит сейчас на этой площади.

– … Можно ли представить лучшее будущее? – аж жмурился он от удовольствия. – Каждый год, когда в наше дружное сообщество вливаются новые граждане… кстати, давайте-ка исполним маленькую формальность. Поднимите руки те, кто поступил в этом году – и повторяйте за мной. Дружно, весело принесем клятву вашей новой отчизне, вашему новому дому!

Вероника посуровела. Вот оно. Самый главный момент. Ее официально делают гражданкой. Она торопливо вскинула руку и стала повторять за председателем Локателли:

– Я, Вероника Дегатти, клянусь вратами Шиасса и могилой Бриара, что сегодня отказываюсь от верности любому иностранному государю или державе, подданной или гражданкой которого я до сих пор являлась. Клянусь, что отрекаюсь от всех титулов и званий, если они были у меня прежде, и являюсь только гражданкой Мистерии. Клянусь, что всегда буду верна Мистерии. Клянусь строго соблюдать все ее законы, правила и установления. Клянусь откликнуться на зов, если однажды Мистерия призовет меня на помощь.

– Мо-лод-цы! – аж засветился от счастья Локателли, когда клятва прозвучала. – Еще одно прекрасное пополнение в нашей огромной семье. С каждым годом у нас все больше талантливых абитуриентов. Наши школяры и студиозы становятся все лучше во всех отношениях. Вот и сегодня… знаете, в этом году в Клеверный Ансамбль поступила рекордно молодая ученица. Это радостный день для всего союза университетов. Для всей Мистерии. Для всего мирового волшебства. И для меня лично. Вероника Дегатти, поднимись-ка на трибуну. Да будет лесенка.

Прямо от парящей в воздухе трибуны протянулся светящийся мосток, и Вероника немного растерянно вступила на нижнюю ступеньку. Ее сразу со свистом потянуло вверх, как на этом эскава… эскана… как на Земле, в общем.

Она с легким ужасом увидела под собой всю площадь и, наверное, целый миллион лиц. Тут как будто сегодня вся Валестра собралась или даже вся Мистерия. Вероника попыталась найти взглядом маму, дедушку с бабушкой, пса Тифона… но уже потеряла место, откуда ее вытянуло. Она заметила только Астрид, которая снова взлетела и вопила что-то своим пронзительным голосом.

Втянув голову в плечи, Вероника смущенно сделала книксен. А дедушка Локателли восхищенно сказал:

– Вы только посмотрите, какие