Советская элита от Ленина до Горбачева. Центральный Комитет и его члены, 1917-1991 гг. - Эван Модсли

лучшие промышленники, наши лучшие кооператоры, наши лучшие снабженцы, наши лучшие военные, наши лучшие агитаторы, наши лучшие знатоки совхозов, наши лучшие знатоки колхозов, наши лучшие знатоки индивидуального крестьянского хозяйства, наши лучшие знатоки наций Советского Союза и национальной политики. В этом ареопаге сосредоточена мудрость нашей партии.

Описывая в главе 1 развитие на раннем этапе системы представительства ex officio членами и кандидатами в члены ЦК наиболее значимых сфер государственного управления, мы заимствовали у Роберта Даниелса концепцию должностных вакансий[126]. На XI съезде РКП(б), проходившем в марте–апреле 1922 г., когда Советская Россия только начала оправляться от последствий гражданской войны, центральные органы государственный власти имели определяющее значение, поэтому их представители составляли третью часть всего состава ЦК, включая членов и кандидатов в члены (14 из 46 человек; см. табл. 1.2). Система представительства высших органов власти в ЦК с 1923 по 1934 гг. показана в табл. 2.2. За 12 лет произошли существенные перемены: возросло число членов ЦК (с 57 до 139 человек) и изменились характер и соотношение представительства центральных и региональных компонентов партийно-государственной системы. Она развивалась на протяжении всего периода и приняла стабильный и завершённый характер к моменту проведения XVII съезда партии. Чтобы составить более точное представление о том, какой была элита ЦК в тот момент, когда она достигла своей институциональной зрелости, постараемся как можно подробней изучить систему должностного представительства.

В 1923–1934 гг. около 7% из числа членов ЦК представляли центральный партийный аппарат, и это соотношение оставалось постоянным на протяжении всего периода. Секретарей ЦК, контролировавших деятельность одного или нескольких отделов, избирали из членов самого комитета. Голосовали при этом, естественно, лишь члены самого ЦК. Секретарей было немного, особенно если сравнивать с последующими периодами: трое, включая Сталина, после съезда РКП(б) 1923 г… а в 1927 г. их число увеличилось до пяти (из них трое были кандидатами в члены ЦК), в 1934 г. их стало четверо. Некоторые, но не все, заведующие того или иного отдела или сектора (отделения) также входили в состав ЦК[127]. В 1934 г. в ЦК было немного представителей центрального партийного аппарата, однако все они обладали значительным влиянием. Кроме четырёх секретарей (Сталина, Жданова, Кирова и Кагановича), в него входили пять заведующих отделами: Бауман (отдел науки), Ежов (отдел кадров), Мехлис (отдел печати), Поскрёбышев (Особый сектор), Стецкий (агитпроп). К их числу также могут быть отнесены следующие представители партийного руководства: генеральный секретарь Комсомола Косарев и заместитель директора Института марксизма-ленинизма Товстуха, бывший некогда ближайшим помощником Сталина. (Гамарник и Булин, возглавлявшие политическое управление Красной армии, представляли прежде всего военное руководство, хотя и в партийном аппарате они играли значительную роль.)

Некоторые особенности сталинской административной системы привлекают наиболее пристальное внимание исследователей, в частности разрастание аппарата и партийной (противопоставляемой государству) машины в центре и на местах. Многим историкам именно в этом видится источник могущества Сталина. Вместе с тем следует чётко разграничивать две важные функции ЦК: с одной стороны, он выступал как сосредоточие всей политической деятельности партийной машины, с другой — как своего рода форум элиты. Сталин всегда действовал от имени ЦК. Однако удельный вес представителей центрального аппарата в составе ЦК не возрастал. Следует также отметить, что пропорция членов Политбюро и Оргбюро в составе ЦК со временем уменьшилась. В 1923 г. они составляли более 26% членов ЦК, а в 1934 г. лишь 17%[128].

Противоположная тенденция прослеживается в отношении высших государственных чиновников. Их доля среди членов ЦК росла на протяжении всего периода. Они представляли в его составе крупнейшую специализированную группу. Система государственного управления в Москве, по сравнению с тем, что она представляла собой в годы гражданской войны, менялась медленно. Даже в конце 1922 г., с образованием Союза Советских Социалистических Республик, центральным правительственным органом оставался Совнарком[129]. Председатель Совнаркома (в 1924–1930 гг. этот пост занимал Рыков, затем его сменил Молотов) по сути осуществлял полномочия премьер-министра, и состоял из народных комиссариатов — аналогов министерств. В 1920-е гг. число комиссариатов было небольшим (десять или даже меньше). В то время они были вполне сопоставимы с общепринятыми государственными министерствами — иностранных дел, вооружённых сил, финансов и т.д., что в значительной степени отличало их от отраслевых министерств, отвечавших за определённый сектор экономики, в которые они превратились уже в конце 1930-х гг. Когда в июле 1923 г. было принято постановление об учреждении Совнаркома СССР, только пять из десяти народных комиссаров являлись членами ЦК. Однако уже в 1927 г. в высшем партийном органе было представлено восемь из девяти наркомов[130]. Некоторые комиссариаты Российской республики (РСФСР) в действительности обладали всесоюзным значением и после съезда партии в 1934 г. официально вошли в состав Совнаркома СССР. Некоторые из их руководителей также входили в состав ЦК. В 1934 г. номинально верховную государственную власть олицетворяли председатель Верховного Центрального Исполнительного комитета (ВЦИКа) Калинин и секретарь Президиума ВЦИК Енукидзе. Молотов в то время занимал пост председателя Совнаркома и Совета по труду и обороне (СТО). Его заместителем являлся Рудзутак. К этому времени руководители всех 14 всесоюзных комиссариатов были представлены в ЦК, в основном в качестве полномочных членов (табл. 2.3). Следуя этой же логике представительства, в ЦК входили руководители ключевых госструктур не министерского уровня и комиссариатов РСФСР.

Представительство чиновников центрального госаппарата было расширено в 1934 г. Эта тенденция сохранялась и впоследствии. Наиболее заметным явлением в этой сфере стало появление, вслед за индустриальным бумом 1930-х гг., отраслевых министерств. В то время их общее число достигало 11, и к ним имели отношение 22 представителя ЦК (15% его состава). Впрочем, такое положение дел кажется нам вполне закономерным. В 1920-е гг. часть членов ЦК (по крайней мере шесть человек) были вовлечены во всякого рода хозяйственные организации — тресты и тому подобные, — контролируя различные участки государственного сектора экономики в период нэпа.

Таблица 2.2. Система должностных вакансий в ЦК, 1923–1934 гг.   1923 г., ЦК (%) 1924 г., ЦК (%) 1925 г., ЦК (%) 1927 г., ЦК (%) 1930 г., ЦК (%) 1934 г. ЦК (%) Центральные партийные органы власти 4 7 6 7 10 9 8 7 11 8