Рожденные в черноте. Африка, африканцы и становление современного мира, 1471 год — Вторая мировая война - Howard W. French

эти изделия. Посетители XVII века из нескольких европейских государств часто писали о высоком качестве африканских тканей и, особенно, о технике окрашивания с использованием индиго в регионах Сенегала и Верхней Гвинеи, а также в нижней части долины реки Нигер, на территории современной Нигерии. Умелые голландские торговцы даже копировали эти технологии и продавали небольшие партии тканей на рынках Нового Света.

Металлические изделия и текстиль для дальнейшего экспорта в Африку стали играть важную, но малоизвестную роль в самой Европе, когда португальские купцы начали продавать северным европейцам товары, приобретенные в Африке. Среди них были и ценные "райские зерна", или перец малагета, - сорт чили, который португальцы в больших количествах закупали в районе Сьерра-Леоне и современной Либерии - регион, который они называли Перечным берегом. В обмен северные европейцы продавали португальцам текстиль и металлические изделия, которые пользовались большим спросом в новообретенных африканских обществах. Хотя об этом мало кто помнит, это заслуживает признания как первая из так называемых треугольных торговых операций, задолго до того, как была создана знаменитая трансатлантическая схема, получившая это название. Благодаря торговле с Африкой юг Европы стал более экономически связан с севером Европы, чем когда-либо прежде, особенно с германскими землями и Низкими странами.

Вторая треугольная торговля, также более ранняя, чем трансатлантическая, и почти столь же игнорируемая историками, возникла почти сразу после того, как португальцы "открыли" Индию в конце пятнадцатого века. Хотя индийский текстиль зачастую был не лучше лучших местных африканских тканей, в ту эпоху он был гораздо совершеннее европейского, а хлопчатобумажные ткани (все еще редкость в Европе) из Индии особенно ценились в тропической Африке, что заставило португальцев создать еще одну цепь, связавшую Африку с Южной Азией. Европейская торговля с Африкой индийскими хлопчатобумажными тканями, известными как ситцы (от слова "чинт" на хинди, означающего "пятнистая ткань"), достигла пика к концу XVII века, но в некоторых регионах, таких как западная часть Центральной Африки, богатейший источник связанной черной рабочей силы, европейцы едва ли могли торговать рабами без большого количества индийских тканей, которые оставались местным предпочтением на протяжении всего последующего века.

В 1469 году король Афонсу предложил новый способ поддержать участие Португалии в торговле и исследованиях Африки, который не должен был нанести ущерб королевской казне: он передал права на исследования известному португальскому купцу и мелкому фидальго по имени Фернан Гомеш на пять лет за 200 000 рейсов в год. Но по условиям договора корабли Гомеша должны были ежегодно продвигаться не менее чем на сто лиг вдоль африканского побережья за Сьерра-Леоне, отмечая по пути новые территории. Значение, которое Лиссабон придавал расширению африканской торговли при Афонсу до открытия золота, было еще относительно невелико. Об этом свидетельствуют условия лицензирования Афонсу . По подсчетам одного историка, стоимость этого контракта составляла всего 0,4 процента от доходов короны в то время. Однако все было не так просто, как может показаться на первый взгляд. Согласно этим условиям, корона сохраняла эксклюзивные права на прибыльную торговлю рабами на острове Аргуим, а также королевскую монополию на самые выгодные предметы роскоши в регионе, такие как органы циветты, используемые для изготовления духов, и ценный перец малагета, чья торговая стоимость в то время была почти такой же, как у пряностей, которые попадали в Европу по суше с Востока.

Можно предположить, что скромная цена контракта Гомеша отражала слабые ожидания Лиссабона относительно скорого прорыва в поисках африканского золота. Однако эти ожидания изменились с ошеломляющей быстротой. Гомеш начал свою первую экспедицию в 1470 году, как только его контракт вступил в силу, а в следующем году он отправил второй караван кораблей вокруг африканского выступа, пройдя через лагуны нынешнего Берега Слоновой Кости и далее в воды современной Ганы. По пути они миновали " несколько высоких красных скал вдоль побережья, которые тянулись на четыре или пять лиг". (Это те же самые красные скалы, которые образуют мысы, возвышающиеся над Боньером, деревней предков моей жены в далекой западной Гане, откуда открывается широкая панорама моря, которой я любовался во время своего первого визита туда в начале 1980-х годов). достигли деревни под названием ШамаОт этой точки корабли Гомеса проследовали на восток еще несколько миль, пока не , где и встали на якорь. Когда они сошли на берег, признаки золота были настолько многочисленны, что не было необходимости искать его; более того, его носили в качестве украшений, похоже, даже простолюдины, населявшие деревни вдоль побережья. Предположив, что поблизости находится крупный рудник, португальцы дали название Эль-Мина этому месту, где так долго ждали удачи.

Получив достаточное количество образцов, корабли Гомеша быстро вернулись в Португалию с новостями, которые изменили мир так, как ничто другое в эту переходную эпоху между поздним Средневековьем и современностью. Почти шестьдесят лет португальцы пытались получить доступ к африканскому золоту и наконец-то добились успеха. Этот прорыв стал воплощением еще более давней мечты европейцев найти морские пути, которые могли бы открыть богатства континента, - мечты, которой больше всего грезили генуэзцы и которая восходила по крайней мере к XIII веку. Контракт Гомеша, который раньше казался скупым, внезапно стал казаться смехотворной сделкой, и, даже наладив регулярную торговлю с обществами аканов в Гане, флоты новоиспеченного фидальго отправились за другими африканскими открытиями дальше на восток, вплоть до бухты Бенин и острова Сан-Томе.

По условиям контракта Гомеш должен был отдать короне лишь пятую часть своего вознаграждения в золоте, но даже этого было достаточно, чтобы вдохнуть жизнь в анемичную валюту Португалии. Осознав важность этой прибыли, король Афонсу, до этого момента своей жизни державшийся в стороне от Африки, поручил своему сыну, наследному принцу Жуану, непосредственный контроль над процветающей новой торговлей и, что самое важное, над ее богатыми доходами в слитках. Прибыль португальцев, должно быть, была очень велика. Моряки-торговцы, впервые появившиеся на берегах того, что быстро стало известно как Золотой берег , участок западноафриканского побережья, расположенный между городом Ассини на западе и устьем реки Вольта на востоке, обнаружили, что местные народы обладают богатой материальной культурой, основанной на сложных и высококачественных крашеных тканях и тонкой обработке металлов. Однако в обеих этих областях местные жители, как и португальцы в других частях побережья, столкнулись с проблемой нехватки хлопка, железа или латуни, из которых можно было изготовить достаточное количество оружия или сельскохозяйственных орудий. Часть текстиля с Золотого берега поступала через прибрежную торговлю с Дагомеей и другими обществами на востоке, а также из Северной Африки. Быстро сориентировавшись в рыночных возможностях, португальцы стали поставщиками как тканей, так и