Инженер Империи. Дальний Рубеж - Виктор Ступников

в карьер, он что-то бормотал про «клад староверов». Будто бы слышал от деда, что здесь, в этих штольнях, они когда-то прятали церковную утварь — золотые оклады, чаши…

Я усмехнулся:

— И что, полез один, без людей, без верёвок?

— Жадность, ваше сиятельство, — Пётр развёл руками. — Боялся, что кто-то опередит. А там, в глубине, штольни старые, брёвна подгнили… Говорят, обвал был такой, что полстены рухнуло.

— И после этого никто не пробовал искать?

— Кто ж полезет? — Пётр покачал головой. — Одного страха хватило. Да и святотатство это — тревожить то, что староверы схоронили.

Я поднял с земли камень, проверил его вес.

— Ладно. Тогда завтра привезу рабочих — пусть щебень собирают только снаружи. А эти штольни… — я кивнул в сторону тёмных проёмов. — Пусть стоят как есть.

Пётр явно обрадовался:

— Правильно, ваше сиятельство. Лучше не тревожить.

Мы двинулись дальше, но я заметил, как Пётр ещё раз оглянулся на карьер.

— А что, правда веришь, что там клад? — спросил я.

Он замялся:

— Не то чтобы, ваше сиятельство… Но дед мой рассказывал, будто в голодные годы староверы из этих мест на повозках что-то вывозили. Может, деньги, может, иконы… Кто их знает.

Я кивнул.

— Ну что ж… Пусть лежит. Нам щебень для дороги важнее.

Но про себя подумал, что когда-нибудь, когда дела в деревне наладятся, возможно, стоит вернуться сюда — с надёжными людьми и крепкими подпорками.

А пока… пока пусть легенды остаются легендами.

Мы пробирались по густому лесу в знойный полдень. Солнце стояло в зените, его лучи едва пробивались сквозь плотный полог листвы, создавая на земле причудливую мозаику из света и теней. Воздух был тяжёлым, наполненным ароматом нагретой хвои и лесных трав.

— Ваше сиятельство, может свернём вон там? — Пётр указал на едва заметную тропинку, уходящую в чащу. Его лицо блестело от пота, рубаха прилипла к спине. — Там родничок должен быть, воды попьём.

Я вытер лоб рукавом и кивнул. Мы свернули с основной тропы, продираясь сквозь заросли папоротников. Внезапно Пётр замер, прислушиваясь.

— Слышите, ваше сиятельство?

Тишину леса нарушало лишь жужжание насекомых да редкие птичьи трели. Но через мгновение до нас донесся явственный звук — металлический лязг, будто кто-то бил железом о камень.

— Кузнец? — удивился я.

Пётр покачал головой:

— В этих местах кузниц не бывает, ваше сиятельство. Ближайшая — только в деревне.

Мы осторожно двинулись на звук. Тропа вывела нас на небольшую поляну, где стояла странная картина: у старого дуба сидел седой старик и… колол орехи, ударяя по ним ржавым тесаком.

Увидев нас, он поднял голову. Его лицо было морщинистым, как кора старого дерева, но глаза — ясными и живыми.

— А, путники! — хрипло сказал он. — Орехов хотите? Нынче урожай богатый.

Пётр нерешительно сделал шаг назад, но я подошёл ближе, готовый в любую минуту вступить в бой.

— Спасибо, дедушка. А что вы здесь один делаете?

Никакого жилья видно не было.

Неужели опять Тёмный в человеческом облике? Разве мог старик долго выживать в лесу в полном одиночестве?

Старик усмехнулся, обнажив пожелтевшие зубы:

— Да вот, запасы заготавливаю. Зимой голодно бывает. — Он протянул горсть очищенных орехов. — На, попробуй. Сладкие.

— Нет, благодарю, — отказался я. Вдруг они могли быть отравлены? — Вы здесь живёте? — с недоверием поинтересовался, оглядывая поляну.

Старик махнул рукой куда-то в сторону:

— Там моя землянка. Давно тут. Ещё когда эти дубы тоненькими были. Он вдруг пристально посмотрел на меня. — А вы куда путь держите?

— В деревню, — растерянно ответил Пётр.

— А-а… — он кивнул. — Тогда вам вон по той тропке. Старик указал на едва заметную тропинку, уходящую в чащу. — Только смотрите — не сворачивайте, хоть и покажется, что дорога длинная. К полудню как раз придёте.

— А вы как тут оказались, дедушка? Ещё и среди оживших спасаетесь?

— Да мудрено ли дело, — усмехнулся старик, улыбаясь. — Башку проломил, и он больше не подымется.

— Такие крепкие бойцы нам в деревне пригодятся. Не хотите к нам перебраться? Мы вам дом подыщем или у меня пока поселим в усадьбе, — выступил с предложением я, добавив в конце провокационное предложение, от которого Тёмный вряд ли бы отказался.

— Нет, милок, мне моя землянка ближе к сердцу. Никуда я отсюда не уйду. Я здесь уже тридцать лет прожил, и бабку свою рядом схоронил, — он указал рукой в противоположную от землянки сторону. — Сам же здесь и помру.

— А если Тёмные нагрянут?

— Так у меня на тот случай оберег имеется, — старик достал амулет из-под рубахи с уже знакомыми мне символами.

Мы поблагодарили старика и двинулись в указанном направлении. Тропинка, сначала едва заметная, постепенно становилась всё более чёткой, будто кто-то недавно проходил здесь. Солнце пекло нещадно, и я уже пожалел, что не попросил у старика воды.

— Ваше сиятельство, — Пётр вдруг остановился. — А вы не находите странным…

— Что именно?

— Да вот эту тропу. — он провёл рукой по листьям орешника, свешивающимся нам навстречу. — Листья все повёрнуты верхней стороной к нам. Как будто… как будто мы идём против их роста.

Я присмотрелся — действительно, все листья были развёрнуты необычным образом. Да и сама тропа вела слегка под уклон, хотя по логике должна была подниматься к опушке.

Внезапно где-то совсем рядом раздался треск сучьев — громкий, резкий. Мы оба резко развернулись, готовые к появлению врага.

— Лось, должно быть, — неуверенно сказал Пётр, но его рука уже потянулась к топору за поясом.

Тишина. Даже птицы перестали петь. Только где-то высоко в кронах шумел ленивый полуденный ветер.

Мы медленно двинулись дальше. Воздух становился всё более душным, как перед грозой, хотя на небе не было ни облачка.

Мы шли ещё несколько минут, как вдруг Пётр схватил меня за рукав.

— Ваше сиятельство… — его голос дрожал. — Вы слышите?

Я замер. Сначала ничего, только шум листвы. Но потом — глухой, волочащийся шаг. Ещё один. И ещё.

Из-за деревьев, сбоку от тропы, показалась мужская фигура.

Человек? Нет!

Кожа серо-зелёная, обвисшая, глаза мутные, как у дохлой рыбы. Руки вытянуты вперёд, пальцы скрючены, ноги волочатся по земле.

— Оживший… — прошептал Пётр, бледнея.

Я резко выхватил клинок.

— Назад! —