Тропами святого Урала. Часть 2 - Александр Смольников

копеек, а с конных – по два рубля с человека. А вот и подтверждение его мыслей, платья нового, европейского образца были выставлены для обозрения у Кремлевской стены. Никита подошёл и с брезгливым взглядом, протянув руку, потрогал материал из которого была сшита одежда. «Да, срамота какая! – подумал он, – Хотя нужно признаться, материал был вполне приятным на ощупь».

Он и сам из боязни быть наказанным приоделся по требованиям моды: надел костюмную пару: кафтан – камзол. Последний одел как того требуется под кафтан, и поэтому кафтан застегнул только на верхнюю и среднюю пуговицы так, чтобы непременно был виден камзол. Покрой камзола почти полностью повторял покрой кафтана.

Что же представлял собой в то время камзол спросит читатель? Он был достаточно коротким, одевался под кафтан прямо на рубаху. Воротник, как правило, отсутствовал, на груди был прямой разрез. Сорочка под камзол шилась из белой полотняной и льняной ткани, рукава ее заканчивались манжетами, которые были сделаны из кружева и полотна и непременно виднелись из-под обшлага камзола.

Заседание Сибирского приказа открыл ведавший им князь – кесарь Ромодановский Фёдор Юрьевич, один только сидевший из всего приказа в старинном наряде. Это Петр Великий только ему предоставлял разрешение рядиться в такой наряд.

В голове Демидова пронеслось: «Как спланировал, так и получается, воевода в Верхотурье, а я вот здесь единолично дам показания». Порядка двадцати человек, членов приказа, присутствовали тут же и лениво смотрели за происходящим. Последовали наводящие вопросы к Никите Демидовичу:

– Почему у вас тяжба с воеводой Верхотурским?

– Каким образом воевода Калитин притеснял Демидова?

– Забирал ли у Демидова мастеров и крестьян воевода по своим делам?

И ещё множество вопросов были заданы ему в приказе. Никита Демидыч обстоятельно отвечал, показывая присутствующим, что он всё делал по закону, да ещё делал упор на непростое военное время, в которое он мог бы больше выпускать различного оружия и железа, если бы воевода не чинил ему препятствий.

И долговременные споры Демидова и воеводы были разрешены в именном указе от 4 апреля 1704 года, который предписал, что воеводская власть должна была отказаться от вмешательства в дела демидовского завода.

В феврале 1704 года в Невьянск возвращается Акинфий для постройки разрушенной водой плотины и сооружения молотовых. С ним поехала и новая партия мастеров, а также его жена и дети. А через пару месяцев двинулся на Урал сам Никита Демидович на тридцати подводах с женой, сыновьями, внуками, с работниками и мастерами.

1704 год прошёл для Демидова более успешно, чем предыдущий. Уже весной он отправил в Москву три струга со снарядами общим весом около четырнадцати тысяч пудов. В 1705 году он отправляет не только снаряды, но и гранаты, двадцать две пушки крупного калибра и это только весной. В июле 1707 года было отправлено с завода в Москву четыре мортиры, двадцать шесть пушек, железо, гранаты, ядра и другую продукцию. В октябре 1708 года в Москву пришло железо, снаряды и мортира весом в пятьсот пудов. Всего было привезено в этом году 24 309 пудов железа и снарядов.

Глава 7. Василий Никитич Татищев

7.1. Детство

Графский и дворянский род Татищевых идёт от Василия Юрьевича Татищева, представлявшего 19-е колено от Рюрика. Он был наместником великого князя Московского Василия Дмитриевича в Новгороде. В 16 веке из этого рода выделяются два воеводы: Матвей Васильевич (Гдов, 1582–1584), Иван Иванович (Изборск, 1582), а в 18–19 столетиях – видные государственные и общественные деятели, среди которых особую известность приобрёл тайный советник Василий Никитич Татищев (1686–1750). В основном владения Татищевых располагались в Московском и Псковском уездах. Псковская ветвь рода восходит к началу 17 века.

Василий Никитич Татищев (1686–1750)

Небольшой флигель, где располагалась детская, был наполнен ярким светом от выходивших в сад нескольких окон. В простенках между окнами темнели шкафчики со старинным серебром, в комнате лежал ковер и стояла детская мебель. Тут же находился угловой диван, наподобие турецкого. Над ним висели гравюры и несколько картин. Детская находилась недалеко от комнаты матери, это облегчало ей контроль за тем, что там происходило у детей.

Во флигеле детская была предоставлена Васюте и его брату Ивану, который был старше на три года. Братья друг – друга любили и жили душа в душу, но часто, как обычно бывает у детей, игра превращалась в драку, победителем в которой обычно выходил старший. В семье много внимания уделялось домашнему обучению, и рядом с детской было выделено помещение для классной комнаты. Нужно отметить, что все дети (три сына, был ещё младший сын Никифор 1692 г. р. и дочь Прасковья) Татищевых получили прекрасное домашнее образование.

Был полдень. Маленький Васюта сидел в любимой комнатке в подоле халата, свисавшего между ног няни и раскачивался на нём, как на качелях, держась маленькими ручками за её колени. Нянечка гладила его по голове ладошкой правой руки и тихонько напевала:

«Вырастешь большой,

Будешь в золоте ходить:

Будешь в золоте ходить,

Чисто серебро носить.

Чисто серебро носить,

Златом-серебром дарить».

В её глазах заметны были слезинки. Аглая любила братьев, а от семилетнего Васюты души не чаяла. На днях она с Васюткой расстаётся, жить теперь они будут при дворе с братом, и прислуживать аж царю Ивану Алексеевичу (Ивану V, сводному брату Петра I) и его жене царице Прасковье, родня которой Салтыковых принадлежат к древнейшим и именитейшим фамилиям, происхождением восходящим к 13 веку. В связи с рождением у них в 1693 году второй дочери Анны, будущей императрицы Анны Иоанновны, Иван и Василий и были пожалованы в стольники, так как их мама Фетинья Татищева была родственницей царицы. Жили царь и царица в особых теремах в Кремле, выстроенных уже при царевне Софии Алексеевне, сестре Ивана Алексеевича и Петра Алексеевича, пробывшей у власти регеншей на протяжении семи лет.

Вот при тереме братьям и была выделена комната.

7.2. Жизнь при дворе. 1694 год

«Обрете Господь наш Исус Христос со святым Иваном Богословом нашли жену рожающую и не можаше рожати. И рече Господь наш Исус Христос: иди и рцы ей во ухо десное, жене рожающей, изыди младенче скоро, зовет тя Господь наш Исус Христос. Помяни, Господи, сыны Едомския. Истощайте, истощайте. Всегда и ныне и присно и в веки веков. Аминь!» – повивальная бабка Ефросинье, стоя на коленях, усердно молилась